Проснулся я от того, что в носу было щекотно. Недовольно поморщившись, потёр нос и открыл глаза. Напротив меня находилось задумчивое лицо, а карие глаза уж слишком пристально смотрели.

      – Что?

      – Всё-таки соблазнил невинную девушку, – констатировала она.

      – Я? – притворно удивился я. – Просто шёл спать, и ничего более.

      На лице появилось крайне скептическое выражение.

      – И что дальше? – спросила Аня у меня.

      – А что дальше? Ты же сказала, что домохозяйкой быть не хочешь, я пока тоже занимаюсь карьерой, поэтому ничего не изменится в наших отношениях, разве что теперь я тебя защищать буду, как свою девушку.

      – Только, пожалуйста, давай оставим сами отношения в тайне? – попросила она.

      – Если ты так хочешь, то конечно.

      – Хочу, – она подвинулась ближе и положила на меня обнажённую ногу, дотронувшись до паха. Несмотря на бурное утро, я тут же почувствовал, что снова её хочу.

      – Слушай, если уж товарищ Белый нас обоих отпросил, – задумчиво заметил я, – как ты отнесёшься к тому, чтобы никуда сегодня не ходить и просто побыть вдвоём? Поболтаем, расскажешь мне о себе, а то ведь я, кроме той невесёлой истории, вообще ничего о тебе не знаю.

      – А стоит ли, Иван? Если наши отношения временные? – она внимательно посмотрела на меня.

      – Ну, не знаю, как ты, но определённую влюблённость я к тебе чувствую, так что да, я бы хотел узнать тебя лучше.

      Девушка удивлённо на меня посмотрела.

      – Можешь же, когда хочешь, быть нормальным человеком, а не занозой в заднице.

      – Эй, обидно же!

      – Но я не против, впервые за много лет чувствую себя спокойно, – она внимательно на меня посмотрела, – пусть этого и получилось достичь таким необычным способом.

      – Тогда решено, – я приподнялся и поцеловал тёплые, чуть влажные и очень податливые губы.

      ***

      Через четыре часа, когда мы успели три раза насладиться друг другом и без сил сидели на кухне, болтая о том о сём, раздался звонок в дверь.

      – Нас нет дома! – категорично сказал я, видя, как она подпрыгнула на стуле, заметавшись, чтобы одеться.

      – Да, только консьерж нас видел, – скептически сказала она.

      – Тогда сделаем вид, что спим!

      Звонок прекратился, зато в дверь стали требовательно долбиться.

      – Я так не могу, прости, – Аня смущённо на меня посмотрела, накинула на себя домашний халат и пошла к двери. Я же прислушался к разговору, когда она открыла дверь.

      – Почему вы решили, что Иван у меня? – удивилась она.

      Второй голос я не слышал, только её.

      – Он может бегать где угодно.

      Потом ещё пара минут препирательств, пока на кухню не зашёл товарищ Белый, выглядящий как скромная белая овечка.

      – Чай будете? У Ани колбаса вкусная есть, – сидя в трусах и майке на кухне девушки, которая открыла дверь в халате, трудно было теперь делать вид, что между нами ничего нет.

      – Не откажусь, весь день как белка в колесе, – он положил принесённый свёрток бумаги на стол и присел на стул рядом, – даже дома ещё не был.

      – А у вас есть дом? – я искренне удивился, поднимаясь и начиная хозяйствовать на кухне, и от его внимательного взгляда не укрылось, что я точно знаю, где что лежит, – я думал, вы живёте на Лубянке.

      – Представь себе, есть, – хмыкнул он, встречая взглядом Аню, которая переоделась в юбку и блузку.

      – Иван, можешь хотя бы одеться? – недовольно посмотрела она на меня.

      – Так и живём, – развёл я руками, но спорить не стал, зайдя в спальню и с трудом найдя разбросанную одежду. Вернувшись на кухню, застал уже идиллию, когда все пили чай, мне тоже налили и даже нарезали бутерброд.

      Подойдя к девушке, я чмокнул её в макушку, заставив вздрогнуть.

      – Иван!

      – Аня, спасибо, – я подвинул стул к ней и сел рядом, показывая, что не собираюсь ничего отрицать или извиняться. Она раздражённо покосилась на меня, но отодвигаться не стала.

      Комитетчик был настолько тактичен, что даже взглядом не показал, что видит перед собой что-то странное.

      – В общем, голубки, для вас две новости, – начал он, дотронувшись до своего свёртка, лежащего рядом.

      – Хорошая и плохая?

      – Скорее плохая и очень плохая, – улыбнулся он.

      – Тогда непонятно, почему вас это радует, – нахмурился я.

      – О,