Дни и ночи, сны и прочее…. Марина Григорьевна Бойкова-Гальяни
Читать онлайн книгу.
В книге представлена небольшая часть написанного Мариной Бойковой-Гальяни. Её отличает узнаваемая манера плетения стихотворного текста: лёгкость изложения и парадоксальные концовки, яркие запоминающиеся образы, видимые и осязаемые. Есть у неё и «Страшные стихи»: «Карпатский сон», «Когда вспомянешь», «Над упрямой бездной».
В них причудливо переплетено приземлённо житейское и загробное бытие. Её лирические героини бросают вызов судьбе и делают шаг за грань, отделяющую жизнь реальную от потусторонней. Но жизнь продолжается и там, пока горит и бьётся, живёт и страдает, чувствует и надрывается маленькое человеческое сердце. Марина использует мистические и фантастические мотивы для привлечения внимания к трагической глубине сегодняшней жизни.
Пожелаем ей дальнейших творческих успехов и жизненных удач.
В толпе
Бледно-розовые будни,
Чуть подкрашенные светом,
(Льющимся из подворотен)
Ярко-розовых гардин.
Мы под натиском прохожих,
Узнаем себя едва ли
В сутолоке тех случайных,
Близнецов сиамских, дней.
В черно-белых кинопленках
Остаются наши ночи ―
Мы кидаем их с досадой
В топку сумерек нагих.
Нам себя бывает жалко.
По утрам, едва проснувшись,
В пыльном зеркале усталом,
Мы лица не узнаем.
Во ржи
Теплый вечер спустился на крыши
Ветерок задремал в облаках.
Мы с тобой за околицу вышли
Погулять – и пропали в полях.
Вкруг кольцом обхватившие руки:
Если можешь держать – удержи!
Неужели же только от скуки
Мы с тобой затерялись во ржи.
На губах наших привкус полыни
От коротких украденных встреч,
Почему мне так совестно ныне,
Что себя разрешила увлечь.
Почему я бегу, озираясь,
От примятой недавно межи;
Неужели, от скуки спасаясь,
Мы с тобой затерялись во лжи.
Гавот
Проснулся, будильником пешим разбужен,
Побрился, умылся, оделся, и вот
Я вышел из дому, танцуют по лужам
Осенние листья, гавот.
Усевшись на мокрые плечи скамейки,
Дудит сонный ветер в трубу ре-минор,
Упрямо над улицей облако-лейку
Повесило небо – и весь разговор.
Сын
Я его узнаю всюду,
Будь он в рубище одетым,
Будь он даже в маске «вуду»
Или кем-нибудь еще.
Ошибаться Бог не может.
Ошибиться можно сыну.
Что ж отец? Тебя ли гложет
То, случившееся с ним?
Знаю, скажешь, ― все по плану
Шло, и разве план сорвался?
Спорить я с тобой не стану,
Ведь в чинах мы не равны.
Знаешь, в сумерках непрочных,
Под старинным покрывалом,
Входит гостем полуночным
И садится на постель.
Он молчит и дышит тихо,
Как младенец, беззащитен;
Ох, ты, лихо, мое лихо!
Пожалел бы кто его.
Я люблю его, как сына.
Я люблю его, как брата.
И прошу его надрывно,
Чтоб подумал о себе.
Он встает, главой качает,
Лёгкой поступью ― к порогу:
И спокойно осеняет
Меня благостным крестом.
И в распахнутые двери,
Сквозняком влетают звезды:
Будет каждому по вере
Отпущение грехов.
Призрак
В перекрестках темных окон
Нас пугает злая сила.
Не спасет защитный кокон,
Что вокруг себя чертила
Я мелком, рукой дрожащей;
Крест нательный взмок от пота.
Этот призрак – настоящий!
Он губами шепчет что-то.
«Отче наш… Спаси, о боже!» —
Рта его чернеет рана.
Он кричит. И что же? Тоже
Чертит круг мелком. Как