Мой лучший подарок. Анастасия Градцева
Читать онлайн книгу.
но одетые, хмуро глядящие ПТУшники с одинаковой брезгливостью относились друг к другу. Иногда казалось, что между двумя зданиями пролегает невидимая линия, пересекать которую не стоило ни тем, ни другим.
«ОН», как его мысленно называла Уля, был по ту сторону черты. Типичный ПТУшник в спортивных штанах, короткой черной куртке нараспашку и дешевых кроссовках, которые он, судя по всему, носил круглый год. Он много курил, некрасиво сплевывая на землю, грубо матерился, разговаривая о чем-то с другими такими же пацанами, и смотрел нагло и вызывающе – как звереныш.
Уля всегда таких боялась, подсознательно ощущая, что была бы для них идеальной жертвой – толстая, маленького роста и достаточно хорошо одетая, чтобы выбесить вот таких вот отморозков. Но вот в чем штука: ОН не вызывал страха. Только жгучий интерес, странное любопытство и неясную тягу, заставляющую её постоянно за ним наблюдать.
И это было странно. Уля всегда знала, что у нее необыкновенно сильная интуиция – на грани возможного. Она с детства настолько хорошо чувствовала людей, что родители диву давались.
– Она плохая и противная, – сказала однажды пятилетняя Уля про тетю Свету – милейшую женщину и по совместительству лучшую мамину подругу. Её тогда сильно наругали: и мама, и папа, и бабушка с дедушкой, а она искренне не понимала, почему. Разве они сами не видят, какая эта тетя скользкая и неприятная? Как червяк. Фу! А через полгода добрейшая тетя Света очень некрасиво подставила маму на работе, где они были коллегами, и мама едва не осталась должна какую-то совершенно космическую сумму. С этим, слава Богу, как-то разобрались, и закончилось все хорошо (для мамы, не для тети Светы), а к Улиным словам с тех пор в семье прислушивались очень внимательно.
Правда, чем старше она становилась, тем реже высказывала вслух свои ощущения от других людей. Во-первых, это было абсолютно непроверяемо и недоказуемо, а во-вторых, кто сказал, что её интуиция не может ошибаться? Наверняка может.
Вот как с НИМ.
Уля и издалека его разглядывала, когда стояла на крыльце во время большой перемены, и вблизи, когда как бы случайно проходила мимо, нарываясь на оскорбительный свист от толпы ПТУшников. Ничего. Тишина. Хваленая интуиция молчала, будто воды в рот набрала. А ведь умом Уля прекрасно понимала, что ничего хорошего от такого парня ждать не стоило: он и выглядел, и вел себя как наглый, злой и не очень умный пацан. Но почему-то никакой опасности от него она не ощущала, скорее наоборот – к нему тянуло с какой-то невозможной силой. Наверное, это можно было бы назвать влюбленностью, если бы Уля хоть немного была с этим парнем знакома. Но как можно влюбиться, ничего не зная про человека? Даже его имени?
Впрочем, имя она вскоре узнала. Случайно. Пацаны его окликнули, а она услышала и запомнила. Не могла не запомнить.
Вадик. Вадим.
Ему подходило.
Уля даже выяснила, в какой он группе. Опять-таки случайно. Шла мимо него в столовую, а он вдруг у кого-то спросил:
– Гиря, идешь на столярку?
Голос у него, на удивление, был не хриплый и прокуренный, как ей вначале представлялось, а очень красивый, бархатистый, даже мелодичный. «Лирический баритон», – сразу подумала Уля, которая провела полжизни в музыкальной школе.
– Не иду, – лениво отозвался высокий худой парень с длинным шрамом через все лицо. – Пошла эта столярка…
– Мастак тебе за это жопу на башку натянет, – предупредил Улин объект наблюдения.
– Да имел я вашего мастака, – оскалился Гиря и, сделав неприличный жест, пошел вразвалку к корпусам общежития, стоявшим сразу за ПТУ.
На следующее утро, несмотря на то что первой пары по расписанию не было, Уля приехала пораньше, прошла мимо университета, свернула налево и с колотящимся сердцем потянула на себя скрипучую дверь училища.
В фойе было пусто – как раз шли занятия, а те, кто решил их не посещать, наверняка еще отсыпались в общежитии. На вахте тоже никого не было, и Уля осторожно подошла к стенду с расписанием. Третья пара…вчерашний день…Как он говорил? «Столярка»?
Это могла быть только «Технология столярных и мебельных работ», которая стояла по плану у группы 32. Плотники. Значит, Вадим учится на плотника…
Воровато оглянувшись, Уля сфотографировала себе его расписание и выскочила на улицу, пока ее тут никто не засек.
Она сама не могла себе объяснить, зачем все это делала. Зачем цеплялась за случайно найденные крупицы информации и пыталась построить из них портрет человека, который ей априори не подходил. Ни по интеллекту, ни по моральным ценностям, ни по социальному уровню – ни по какому из существующих пунктов! «Ты обязательно встретишь хорошего мальчика, в которого влюбишься и который полюбит тебя в ответ», – обещала ей мама. Так вот Вадим абсолютно точно не выглядел как хороший мальчик. Вадим выглядел как человек, у которого все в жизни давно и прочно идет через задницу, и он к этому приспособился, потому что больше ничего не оставалось.
«Глупости это все», – думает Уля, представляя, как перекосилось бы лицо ее мамы, если бы она увидела Вадима.
«Он