Четверть седьмого. Зима заглянула в кладовку.

      Нынче на завтрак в меню, Январём утверждённом,

      Блюдо молочное. Дар поварской и сноровку

      Ей проявить нужно. Будет едок изумлённым.

      Рой колпаков накрахмаленных, фартуков белых

      Засуетился у вымытой рьяно посуды,

      Спорилось дело в руках кулинаров умелых,

      Стряпавших для обывателей зимнее чудо.

      Но оплошал подмастерье-растяпа: из чана

      Пенка молочная, вздыбившись валом девятым,

      Хлынула ярым врагом грандиозного плана

      С печки на дремлющий город туманом косматым.

      Дело насмарку, но им унывать не пристало.

      Новый котёл стережёт беглеца в белой робе,

      Ведь для того искушений на воле немало,

      Не по душе ему баня в чугунной утробе.

      Сердится узник, вскипает под крышкой от гнева,

      Но поварёшка смиряет молочные страсти.

      Сыплет стряпуха в котла возмущённое чрево

      Пригоршни манки и сахара щепоть для сласти.

      Сдобрена сливочным маслом готовая каша.

      Наверняка такой завтрак весь город оценит:

      Это не скисшая к полднику вновь простокваша

      И не кисель, что на ужин никак не отменят.

      Выбрала нужный половник Зима-повариха,

      Щедрой рукой кладёт кашу в тарелки и плошки —

      Крыши домов, козырьки над подъездами, лихо

      С присказкой кормит беседки серебряной ложкой.

      Полные рты у балконов и труб водосточных.

      Ложку-лопату на завтрак припас каждый дворник,

      Знающий толк в рецептуре блюд снежно-молочных,

      Лучших традиций на кухне январской поборник.

      Пудинг вчерашний хрустит под ногами крахмалом,

      Мечут лопаты в сугробы комки снежной манки,

      Пики из сливок взбивая, мечтая о малом —

      Чтобы Январь не отдал предпочтенья овсянке.

      Беспечный май, где дождевик?

      К простуде неба не привык

      Юнец зелёный.

      Мальчишке не до озорства:

      В ознобе ёжится листва

      Весной студёной.

      Промокли ноги на беду,

      На туч кудлатую орду

      Бранится ветер,

      Охрипший, лает свысока

      Из-за любого пустяка,

      Как дряхлый сеттер.

      Пилюли, капли, с мёдом чай.

      Лечись скорее, не чихай,

      Малец в веснушках.

      Готов отправиться в полёт

      Жук майский, твой второй пилот,

      А ты в подушках.

      И только солнечный сироп,

      Весною выпитый взахлёб,

      Вмиг хворь излечит.

      Май, озорник и чародей,

      Вняв ожиданиям людей,

      Расправит плечи.

      Серое утро спросонья дымит сигаретой.

      Серый махровый халат запахнуло на теле

      Серое небо, что в ванной с мелодией спетой

      Серые кудри чесало в начале недели.

      Серые мысли с утра не давали покоя:

      Серые будни ему ниспослала природа,

      Серой полынью дышать ему вместо левкоя,

      Серым дождём гардероб его портит погода.

      Серые люди погрязли в житейской рутине.

      Серой золой тлеют испепелённые души.

      Серая жизнь увязает в коварной трясине

      Серых потребностей в зрелищах и жирном куше.

      Серое завтра скрывается за перекрёстком

      Серой дороги – маршрута к пристанищу «Вечность».

      Серая пыль скроет наши следы в вихре хлёстком.

      Серым туманом разверзнется нам бесконечность.

      Монохромные сумерки шалью ложатся на плечи

      Чуть осипших от сырости,