1

      Июньский полдень в столице был безоблачным и более чем теплым. В воздухе, насыщенном запахами асфальта и выхлопных газов автомобилей, носилась по ветру пыль вперемешку с назойливым вездесущим тополиным пухом.

      Кононов сидел под тентом летней пивнушки в чахлом скверике и цедил пиво. В углу вяло переругивалась кучка каких-то восточных людей, а больше в пивном заведении никого не было. Да и кто это будет накачиваться пивом в полдень пятницы? Кононов же сидел здесь потому, что сегодня получил расчет и делать ему было нечего…

      Охранником в агентстве «Вега» он проработал без малого два года. И ушел отнюдь не по своей воле – просто хозяин намеревался пристроить своего, вернувшегося после отсидки. Кононов на него не обижался. Понимал, что босс не мог поступить иначе – был чем-то крепко обязан возвращенцу, на что и намекнул в разговоре с Кононовым. И смотрел виновато…

      Да, Кононов не обижался, вернее, старался не обижаться, – но что делать дальше? Как и чем зарабатывать себе на хлеб, пусть даже и без масла? Сорок лет он топтал эту многострадальную землю, и была у него за плечами и работа рекламным агентом, и книготорговля, и перепродажа всякого ходового товара… Думал ли он, заканчивая некогда исторический факультет университета, что никому не будет он нужен со своей специальностью в новую эпоху? В эпоху, черным вороном усевшуюся на развалины великой страны…

      Не думал. Ни разу ни единый отзвук не донесся до него из будущего, и никогда не видел он пророческих снов. А назойливые цыганки-гадалки, как обычно, врали.

      Он не знал, что делать дальше, и сидел в пивнушке на окраине столицы, в двух кварталах от собственной квартиры.

      Можно было, конечно, допить пиво, потом поплакаться жене и, прихватив все свои сбережения, податься куда-нибудь на восток или на север, или на юг, предлагая себя в качестве недорогой рабочей силы. Но и с этим были проблемы.

      Во-первых, у него не было жены. Вернее, была когда-то, лет пятнадцать назад, но давно затерялся ее след, и вряд ли он узнал бы ее теперь в вагоне метро или на улице. Во-вторых, никаких сбережений – ни больших, ни маленьких – у него тоже не было. А в-третьих, не хотелось ему уезжать ни на север, ни на юг. Если уж и уезжать куда-то – так только в родную Тверь, которую он помнил еще Калинином… но там его никто не ждал. К тому же, навсегда впечатались в память прочитанные когда-то чьи-то строки: «Можно в те же вернуться места, но вернуться назад невозможно…»

      Он уже успел убедиться в абсолютной справедливости этих горьких строк.

      В общем, никаких перспектив не наблюдалось, и пиво казалось Кононову горьким, как те строки. Горьким, как жизнь.

      Мимо скверика медленно, с рычанием, прокатили сразу четыре экскаватора, заглушив привычный уличный шум. Кононов проводил их машинальным взглядом. А повернув голову к своей кружке, обнаружил, что напротив столика стоит пожилой смуглый мужчина. Высокий, довольно крупного телосложения, облаченный в темный, с отливом, костюм без галстука. Редкие волосы мужчины были аккуратно и тщательно зачесаны над изрезанным глубокими складками лбом. Черные «итальянские» глаза под мохнатыми бровями смотрели на Кононова с каким-то непонятным интересом. Незнакомец был похож на дона Корлеоне из знаменитого фильма.

      – Кононов Андрей Николаевич, – слова «крестного отца» прозвучали скорее утвердительно, чем вопросительно.

      Кононов огляделся, недоумевая, как возник здесь этот совершенно незнакомый ему человек. В поле его зрения попало пристроившееся у бордюра наискосок от пивнушки элегантное темно-синее авто с приоткрытой передней дверцей. Кононов не мог сказать, стояло ли оно там и раньше или подъехало только что – погруженный в свои невеселые мысли, он не обращал особого внимания на окружающий мир. Можно было предположить, что «дон Корлеоне» приехал именно на этом автомобиле и вошел в кафе под рык экскаваторов.

      Оставался второй вопрос: откуда этому породистому незнакомцу с гладко выбритыми щеками и подбородком и безукоризненно чистым белым воротником известно имя ничем непримечательного мужчины в обыкновенной серой рубашке с короткими рукавами и потрепанных джинсах? В газетах его фото, вроде бы, не печатали, да и работники телевидения отнюдь не баловали вниманием.

      – Вполне возможно, – медленно ответил Кононов, пробежав взглядом по ровным стрелкам брюк дона Корлеоне. – А что, хотите взять интервью?

      Да, настроение у него было далеко не самое радужное.

      – Можно присесть? – осведомился незнакомец, уже отодвигая стул напротив отставного охранника.

      Кононов молча пожал плечами и, уткнувшись в кружку, сделал очередной горький глоток. Почему-то ему подумалось, что дон Корлеоне может иметь отношение не к мафии, а совсем наоборот – к милиции. И хоть Кононов и не чувствовал он себя в чем-то виноватым – разве только в том, что угораздило его родиться на свет божий в преддверии смутных времен, – но в животе возник неприятный холодок.

      – Андрей Николаевич, есть два варианта нашего разговора, – голос у дона Корлеоне был