Острог притих в таежной ночи, озаренный призрачным лунным светом, и казалось, что единственные его обитатели – трупы, разбросанные тут и там. Распухшие, с темными осклизлыми лицами, полуголые люди в грязи. Куланах, участвовавший в трех восстаниях против нючча – русских, впервые видел такое количество мертвецов. Такую бессмысленную жестокость. Не племена, объявившие нюччи войну, опустошили крепость, не собратья Куланаха, нет. Русские убивали русских. Кровь стекала по склонам, окрашивая воды Большой Реки в красный цвет. Воевода не правил в остроге. Здесь правили демоны безумия и братоубийства. Здесь пировали мухи. Их назойливое жужжание вызывало кожный зуд. Потоки мошек струились между избами, как витки тошнотворного тумана. Гнус покрывал хладные тела шевелящимися похоронными рубахами. Матерь-преисподняя не приняла мяско и косточки. В сырости и тлене плодились личинки. Слепни слетались на поминальное пиршество – кенсю. И конечно, был запах. Подготовившийся Куланах замотал тряпьем лицо, но смрад проник в него, выстлал изнутри, как теперь отмыться? Как забыть подростков, удушенных на коновязи, или расчлененного старика?

      Куланах крепче сжал рукоять кылыса. Чтобы задобрить демонов, нюччи привязывали своих родственников к дулам пушек и стреляли в упор. Он старался не сосредотачиваться на развороченных грудинах. Пробирался в зловонной темноте, то и дело касаясь амулета: металлической тарелочки, свисающей со шнурка. Он обращался к предкам, моля простить его народ за маловерие.

      Зло явилось в долину Туймаада, и этим злом не были казаки, разорявшие улусы и пленившие тойона. Не их теплолюбивый бог возвел себе храм из праха. Истинное зло таилось в земле задолго до прихода нюччи. Ясаком стали души глупцов. Церковь с крестом отвергшие своего Иисуса люди придали поруганию и обратили в головешки. Их вера была слаба и не прошла испытание тайгой.

      Но и своих соплеменников Куланах не обелял.

      Давным-давно кочевники вышли к берегу Большой Реки, под сень Спящего Медведя, и река наградила их богатым уловом, а окрестные леса – зверем. Пушнину, ягоды, мясо, сало и подножный корм для оленей сулила Туймаада. Но шаман, прадед нынешнего шамана, сказал, посмотрев на небо: «Не бывать стойбища под этими звездами, эта земля отравлена, не тревожьте ее, не копайте, не слушайте голосов на болотах».

      Они ушли к морю, голодали и после смерти шамана вспомнили о чудесной долине и вернулись к щедрой реке. За ослушание духи наказали потомков тех кочевников ночными кошмарами. И Куланаха неоднократно мучили сны, в которых звезды кричали, в которых шептались болотные кочки. Но все же не осевшие здесь племена, а чужаки с пищалями и распятиями ответили на зов погребенной. Они пришли сюда за пушным зверем и серебряными залежами, а нашли безумие. Куланах был на берегу и видел норы, ведущие в мерзлое нутро Туймаада, видел механизм, построенный нюччи. Колесо, как у их мельниц, гигантскую люльку, которая с помощью рычагов опускалась на дно и вычерпывала грунт. Много грунта успели вынуть безумцы, много выкопать нор, но они так и не добрались до цели. Механизм был заброшен и порос илом, норы – затоплены. И мертвецы, как ни странно, являлись хорошим знаком.