Душу от внешних условий

      Освободить я умею:

      Пенье – кипение крови

      Слышу – и быстро хмелею.

      И вещества, мне родного,

      Где-то на грани томленья,

      В цепь сочетаются снова

      Первоначальные звенья.

      Там, в беспристрастном эфире,

      Взвешены сущности наши –

      Брошены звездные гири

      На задрожавшие чаши;

      И, в ликованьи предела,

      Есть упоение жизни:

      Воспоминание тела

      О неизменной отчизне…

      Я знаю, что обман в видении немыслим

      И ткань моей мечты прозрачна и прочна,

      Что с дивной легкостью мы, созидая, числим

      И достигает звезд полет веретена –

      Когда, овеяно потусторонним ветром,

      Оно оторвалось от медленной земли,

      И раскрывается неуловимым метром

      Рай распростертому в уныньи и в пыли.

      Так ринемся скорей из области томленья –

      По мановению эфирного гонца –

      В край, где слагаются заоблачные звенья

      И башни высятся заочного дворца!

      Несозданных миров отмститель будь, художник, –

      Несуществующим существованье дай;

      Туманным облаком окутай свой треножник

      И падающих звезд пойми летучий рай!

      Стрекозы быстрыми кругами

      Тревожат черный блеск пруда,

      И вздрагивает, тростниками

      Чуть окаймленная, вода.

      То – пряжу за собою тянут

      И словно паутину ткут;

      То – распластавшись – в омут канут –

      И волны траур свой сомкнут.

      И я, какой-то невеселый,

      Томлюсь и падаю в глуши –

      Как будто чувствую уколы

      И холод в тайниках души…

      Ты прошла сквозь облако тумана.

      На ланитах нежные румяна.

      Светит день холодный и недужный.

      Я брожу свободный и ненужный…

      Злая осень ворожит над нами,

      Угрожает спелыми плодами,

      Говорит вершинами с вершиной

      И в глаза целует паутиной.

      Как застыл тревожной жизни танец!

      Как на всем играет твой румянец!

      Как сквозит и в облаке тумана

      Ярких дней сияющая рана!

      Не спрашивай: ты знаешь,

      Что нежность – безотчетна,

      И как ты называешь

      Мой трепет – всё равно;

      И для чего