Мой друг. Я зову его Кортик. А в школе все звали его Икарусом, потому что он Кортнев, а по имени – Икар. Ничего себе имечко, да? Вроде это бабушка придумала его так назвать. У него вся семейка пришибленная, не иначе – надо же было согласиться на такое имя. Хорошо, что Кортик со своей родней редко видится. Можно сказать, не видится вообще. Когда он родился и его первый раз принесли покормить, у матери слезы полились из глаз, и лились беспрерывно, пока Кортик сосал молоко. В следующее кормление повторилось то же самое. Матери, ясное дело, дали успокоительное, только она вдруг стала просить обследования, уверяя, что дело тут нечисто. Потом посмотреть на младенца разрешили отцу. И как только тот взял на руки маленького наследника, у папаши начался нескончаемый чих минут на двадцать. Кортик рассказывал, что в родильное отделение к выписке пригласили почти всю родню – двух сестер матери, старшего брата отца с семилетним сыном и дедушку. И что вы думаете? Все, кто приблизился к новорожденному, стали чихать, вытирать слезы, а племянник даже покрылся подозрительной сыпью и для профилактики провел некоторое время в инфекционной больнице.

      Знаете, что я первым делом спросил, когда Кортик рассказал мне эту историю? Где была бабушка, которая придумала назвать нормального пацана Икаром? Почему не пришла? А бабушка была в это время в Африке, но об этом – позже.