С мглистого неба, всклокоченного неряшливыми тучами, накрапывал дождь. Шкодливый ветер сквозил по улицам, выхватывая зонтики и швыряясь мокрым опадом. Самая подходящая погода для убийства.

      – Направи нас, Господи, и помилуй… – угрюмый темнолицый водитель с розовым шрамом на щеке нахохлился, отрешенно перебирая чётки.

      Его глубоко запавшие глаза цвета пасмурной выси созерцали божий мир, словно выглядывая из бойниц – настороженно рыскали вдоль и поперек дворика, шарили по наружным лестницам с точеными балясинами, обыскивали галереи, где на веревках никло белье.

      – …и жизнь вечную даруй на-ам! – зевая, договорил чернявый мужичок, ёрзавший на переднем сиденье.

      Темнолицый сжал зубы и затеребил чётки живее, погружаясь в бездумное ожидание.

      Однозвучно скрипят «дворники», обмахивая ветровое стекло… Ровно урчит движок, иногда сбиваясь, словно мучимый тахикардией… Багряный кленовый лист с маху налипает на бледно-голубой капот «Жигулей»…

      Внезапно сучковатые пальцы, размеренно оглаживавшие бусины, замерли – в приоткрытое окошко накатил дробный лестничный гул, выбитый резвыми ногами.

      Рослый светловолосый крепыш в джинсовом костюме ссыпался по ступенькам и юркнул в зеленый пикап – с дизайнерской решетки радиатора блеснула синим «ижевская» эмблема.

      – Он, вроде? – ждуще встрепенулся чернявый, хватаясь за «Смит-Вессон».

      – Он, – буркнул водитель и резко осадил суетливого напарника: – Не здесь!

      – А где?

      – Где надо!

      Темнолицый, пальцем оглаживая шрам, неотрывно следил за джинсовым молодчиком. Вскоре «Иж» газанул и мягко тронулся – было видно, как с темных узорчатых шин спадают налипшие корочки грязи.

      – За ним! – хищно ощерился чернявый. Барабан револьвера вкрадчиво щелкнул, откидываясь на ладонь. – Быстрее, а то упустим!

      Водитель «Жигулей» молча вырулил под арку, бодая бампером сырые потемки, и увязался за зеленой машиной.

      – Когда крикну: «Давай!», поравняешься с ним, окно в окно, – быстро проговорил стрелок, запихивая в каморы тупоносые патроны. – Сразу после акции – гари!

      Человек за рулем сумрачно кивнул, перекосив лицо.

      Туманившиеся моросью улицы держали его в напряжении, и только «Глухой мост» дал отдых нервам – за пролетами из грубого бетона теснились разлапистые опоры, обвисшими проводами затягивая небесную хмарь, извивались шипящие трубы, тяжко приседали железнодорожные мосты. Промзона.

      Пикап, бодро катившийся впереди, вырисовывался четко, как в оптическом прицеле.

      – Давай!

      Блёкло-голубой «Жигуль», дисциплинированно мигая поворотниками, пошел на обгон.

      – Ну же, ну… – чернявый кусал губы от греховного нетерпения.

      Егозливо закрутив ручку, он опустил стекло, исписанное косыми росчерками дождя – в салон дунуло свежестью, занесло, закружило бисеринки небесной влаги.

      Шершавая ладонь согрела рубчатую рукоятку «Магнума», большой палец привычно взвел курок. Пора!

      Курносый профиль за боковым окном пикапа стыл в последнем замешательстве. Грохнул выстрел.

      Пуля сорок четвертого калибра вынесла стекло и погасила юный облик…