***

      Если верить фильмам ужасов, перед смертью настоящая девушка должна:

      – успеть поправить макияж.

      – покричать писклявым голосом: «Помогите! Спасите!».

      –убедиться, что ее точно не спасут.

      – споткнуться и упасть в самую эротичную позу.

      И под конец – выставить вперед руку и округлить глаза, как при оргазме, отдав на съедение чудовищу соблазнительные запасы холестерина.

      А потом тихо пискнуть в ближайших кустах, символизируя «как бы все».

      В каждом фильме ужасов есть пособие для красавиц «Как красиво умереть». Я честно пытаюсь соблюсти все эти пункты!

      – П-п-помогите! С-с-спасите! – пискнула я. Исключительно ради приличия.

      "Шып-шып-шып -хрусь", – бежала я, шурша травой и ломая ветки по древнему и страшному лесу.

      Мне бы подошел смелый охотник. На худой конец отважный грибник!

      Ветки цеплялись за одежду и волосы и беспощадно стегали по лицу.

      Я уже убедилась, что спасать меня никто не спешит, поэтому бежала еще быстрее.

      Я летела метеором, ломая кусты и задыхаясь.

      За мной гнались те самые светящиеся глаза, которые я увидела в сумерках среди деревьев. У меня не было ни малейшего желания оглядываться, чтобы узнать, что прилагалось к жутким глазам! Подлая фантазия уже все нарисовала за меня, подгоняя меня изо всех сил.

      Еще вчера я ныла по поводу животика и боков, вздыхала у зеркала, сравнивая свое телосложение с теловычитанием девиц с фотографий. Мне казалось, что они жили в мире обезжиренных йогуртов и тренажеров. Я же жила в мире вкусных гамбургеров и ночных дожоров.

      – Кар-р-рма! Кар-р-рма! – кричали жуткие вороны, среди переплетенных ветвей.

      Я проносилась мимо исполинских стволов деревьев, идя на мировой рекорд. Мне не хотелось думать, сколько таких безвестных героев так и не вошли в книгу рекордов, но прекрасно поместились в желудках у неведанных чудовищ!

      Шум погони приближался. Он заставлял меня ставить все новые и новые рекорды. Поскользнувшись в болотистой грязи, я тут же подскочила, чувствуя, как намокли мои джинсы.

      – Простите, не очень эротично упала! Попробую еще, – скрипнула зубами я, вытирая об себя грязные руки.

      Я просто хотела себя утешить.

      Босоножки порвались. Я начала спотыкаться. Скатившись кубарем в овраг, я попыталась встать. Ремешок босоножки зацепился за корягу. Сверху слышался шелест многочисленных лап, намекая, чтобы я пошевелилась.

      – Давай, давай, – задыхалась я, дергая ремешок изо всех сил. Он с треском лопнул. Меня покачнуло. Я бросилась бежать вдоль оврага, чавкая грязью.

      Срывая пучки трав, я карабкалась наверх. Приходилось прислушиваться к каждому шороху. Но я слышала только гул сердца и свой неспортивный кашель.

      Я бросилась в наползающий сырой туман.

      – Они где-то рядом, – всхлипнула я, размазывая грязные сопли и не сбавляя темпа.

      – Угу! – послышался сверху жуткий голос. На меня повернула голову огромная сова. – Угу!

      Сова слетела с дерева, исчезая в тумане.

      На уставших деревянных ногах я плелась в сторону туманного просвета между деревьями. Сил бежать уже не было.

      – Они почти меня догнали, – пролепетала я, задыхаясь.

      – Угу! – послышалось жуткое вдалеке. – Угу!

      Я увидела покрытую туманом черную реку. Вода в ней была цвета спелой черной смородины. А над темной водой клоками висел все дивный туман. Сквозь него виднелся мост.

      Поднатужившись, я трусцой побежала к мосту. Если есть мост, то неподалеку должны быть люди!

      – Помогите! – просипела я, слыша, что за мной снова ломится какая-то нечисть. – Спасите!

      Я вбежала на мост, считая старые доски.

      Туман становился все гуще и гуще, собираясь болотной сыростью.

      Пахло стоялой водой, грибами и мокрым деревом.

      Я мчалась, сбиваясь и спотыкаясь. Босоножки на левой ноге болтались на ремешках. Мост задрожал, словно по нему за мной бегут десятки ног.

      Из последних сил я побежала, слетая с моста и падая на траву.

      – Все! Приятного аппетита, сволочи! – приготовилась я, как вдруг послышался незнакомый голос.

      – Не потешили меня, отроки…

      Кто-то произнес эти слова так отчетливо, что я подняла голову. Характерное «о», смачное такое, сказочное.

      – Ой, не потешили, – снова «окнул»