Тихо, мрачно над водою,

      Море бурное молчит,

      Смотрит кормчий вдаль с тоскою,

      Вод равнина всюду спит.

      Ветры веять перестали,

      Мертвый, страшный вкруг покой,

      В беспредельной синей дали

      Взор не встретится с волной.

      Разносятся тучи,

      Туман исчезает,

      И ветры могучи

      Шумят на водах.

      Пловцы веселее!

      Торопится кормчий,

      Скорее, скорее!

      Волной нас качает,

      Земля к нам несется,

      Уж берег в глазах.

      Рассейтесь вы везде под небосклоном,

      Святой покинув пир,

      Несите жизнь, прорвавшись к дальним зонам,

      И наполняйте мир!

      Вы божьим сном парите меж звездами,

      Где без конца простор,

      И средь пространств, усеянных лучами,

      Блестит ваш дружный хор.

      Несетесь вы, всесильные кометы,

      Чтоб в высях потонуть,

      И в лабиринт, где солнце и планеты,

      Врезается ваш путь,

      К бесформенным образованьям льнете,

      Играя и творя,

      Все сущее в размеренном полете

      Навек животворя.

      Вы в воздухе подвижном ткете щедро

      Изменчивый убор,

      И камню вы, в его проникнув недра,

      Даете твердость форм.

      И рвется все в божественной отваге

      Себя перерасти;

      В пылинке – жизнь, и зыбь бесплодной влаги —

      Готова зацвести.

      И мчитесь вы, любовью вытесняя

      Сырого мрака чад;

      В красе разнообразной дали рая

      Уж рдеют и горят.

      Чтоб видеть свет, уже снует на воле

      Всех тварей пестрота;

      Вы в восхищенье на счастливом поле,

      Как первая чета.

      И гасит пламя безграничной жажды

      Любви взаимной взгляд.

      Пусть жизнь от целого приемлет каждый

      И вновь – к нему назад.

      О мой творец! О боже мой,

      Взгляни на грешную меня:

      Я мучусь, я больна душой,

      Изрыта скорбью грудь моя.

      О мой творец! велик мой грех,

      Я на земле преступней всех!

      Кипела в нем младая кровь;

      Была чиста его любовь;

      Но он ее в груди своей

      Таил так свято от людей.

      Я знала всё… О боже мой,

      Прости мне, грешной и больной.

      Его я муки поняла;

      Улыбкой, взором лишь одним

      Я б исцелить его могла,

      Но я не сжалилась над ним.

      О мой творец, велик мой грех,

      Я на земле преступней всех!

      Томился долго, долго он,

      Печалью тяжкой удручен;

      И умер, бедный, наконец…

      О боже мой, о мой творец,

      Ты тронься грешницы мольбой,

      Взгляни, как я больна душой!

      В шестой раз, отец творенья,

      Магадэва сходят к нам:

      Смертных радость и мученье

      Да изведает он сам,

      Да – как гость земного края —

      Сохранит его закон,

      И, щадя или карая,

      Человеком будет он.

      И город, как путник, везде обходил он,

      На сильных взирал он, и слабых хранил он,

      И вечером дале пускается в путь.

      Вот выходит он – и вскоре,

      Домы крайние пройдя,

      Видит он – с огнем во взоре

      Сладострастия дитя.

      Он сказал ей: «Здравствуй, дева!»

      – «Здравствуй, спутник, подожди!»

      – «Кто же ты?» – «Я баядера:

      Пред тобою дом любви».

      Она ударяет в цимбалы и мчится,

      Она так искусно, так страстно кружится,

      Огибается, гнется – и кажет цветы.

      Речь ее звучит отрадой:

      «Милый