Школа свободы и бесстрашия. Денис Сорокотягин
Читать онлайн книгу.
овно так же случилось бы, если бы она сомневалась. Она распадается и чувствует это. Конечно, никто этого не замечает. Ей под сорок, она хороша собой, хороша для себя даже в процессе распада. У нее все в порядке со здоровьем, она прошла диспансеризацию от института, в котором она работает старшим лаборантом. Эти подробности не важны – как бы их избежать? В ее будущей книге не будет магистрального сюжета и бытовых подробностей, это вряд ли будет кому-то интересно, кроме нее, она это понимает.
Эта самая лаборантская работа не ее потолок, напротив, это эскиз видимости хоть какого-то нормального жизненного устройства в ненормальном мире, она дает ей возможность думать в свободное время (его до странности много). Она не позволяет закрутить себя в водоворот сплетен и интриг, она исполняет свое дело добросовестно и в срок, приходит и уходит, приходит и уходит. Ее лицо не запоминается с первого раза, многие думают, что она – вечная новенькая. Как и здесь в Талдоме.
«Как много в мире зла!» – повторяла она, когда ее обманули: она арендовала квартиру в интернете, вступила в переписку с хозяйкой (миловидная женщина в обнимку с двумя сыновьями-подростками), внесла залог за одну ночь, ей должно было хватить только одной ночи в Талдоме, но хозяйка квартиры, аккуратно отвечавшая на сообщения, в подробностях описывая однушку в микрорайоне Юбилейный, испарилась, внесла ее в черный список, не давая возможности даже послать куда подальше. Скорее всего, под видом женщины был какой-нибудь утырок, сосущий через трубочку чужие деньги. Подавись. «Глобализация зла! Легитимность зла!» – говорила она. Если ты не умеешь множить зло себе во благо, то ты недочеловек. «Ты – недочеловек», – шептала обида. Вокруг война, а тут всего лишь плевок в душу в размере трех тысяч, это такая мелочь, но от этой мелочи по-прежнему гадко, как и в довоенное время, притворяющееся мирным. Быть обманутой хозяйкой фейковой квартиры в Талдоме – об этом не споют рельсы, об этом не напишут книгу, только если какую-нибудь повесть.
В свободное от лаборантской работы время она занимается литературой, что-то пишет в заметках, но все, что она пишет, пока замуровано внутри, заблокировано, оно (ненаписанное) то ли зреет, то ли разлагается без запаха, может быть, она теряет время и зря надеется на его ход, а может быть, ее (книги) время еще не пришло. Пока же она учится слышать песни железнодорожных рельсов. Днем, стоя в тамбуре электрички, она услышала разговор двух контролеров. Это были быстро лысеющие мужчины, по-видимому накоротке друг с другом. Они говорили друг с другом на «вы». В совокупности с наглаженной формой это производило на нее какой-то трогательно-оптимистический эффект, привет из какой-то другой реальности.
Первый контролер. Вы слышали, рельсы опять поют?
Второй контролер (вслушиваясь, блаженно прищуривается). Да… давно не пели.
Входит третья контролер.
Третья контролер (разводит руками). Из туалета река течет опять.
Второй контролер (поет, голос неплох). Издалека в Талдом плывет река…
Ему не дают закончить, и вряд ли бы он подобрал подходящую рифму. Она, стоявшая в тамбуре и смотревшая на это контролерское трио, не смогла подобрать.
Первый контролер вдруг снимает пиджак и начинает размахивать им, как тореодор, а быка нет. Третья контролер складывает руки на груди («Нашел корову», – думает), ждет шутку от первого контролера, тоже прищуривается и готовит рот для смеха (не описать, надо видеть).
Первый контролер (трясет пиджаком). Давай мне швабру – тряпка готова!
«Могут ли за такое отношение к форме посадить?» – думает она. Нет, не третья контролер, а Она – гостья Талдома, автор ненаписанной книги. Могут, конечно.
Она сходит с подножки поезда. Никто не подал руки. Контролеры скрылись. Река течет. Рельсы молчат.
2
До заселения в фейковую квартиру еще два часа (она еще не обманута, она хотела снять гостиницу, но единственная гостиница в городе была забита под завязку). За время поездки на электричке (почти три часа) она проголодалась и решила зайти в первое попавшееся кафе – кажется, оно было и первым и последним. Кафе специализировалось на приготовлении пиццы, суши и лапши vok, в основном навынос.
Она. Скажите, что быстрее всего готовится?
Официантка (она же кассирша). Пицца и роллы до тридцати минут, лапша – пятнадцать.
Она. Давайте лапшу.
Официантка. Какую?
Она. Любую с курицей.
Официантка. В сливочном соусе устроит?
Она. Да. И капучино.
Официантка. Я машину мою (показывает на кофемашину).
Она. Когда вымоете?
Официантка. Не знаю… Не сегодня… Я второй промыв делаю.
Она. Хорошо. Тогда кока-колу в баночке.
Официантка. Кола «Добрый» только.
Она. Хорошо.
Официантка. Садитеся. Я позову, как будет готово.
«Официантка сама не подает, поэтому будет разжалована в просто кассиршу», – думает