– Так и так, пан помещик, – говорит с поклоном, – корова моя не виновата, и я не виноват. Паслась она на меже, а межа ничья.

      – Если межа ничья, значит, наполовину моя, – отвечает пан. – А твоя корова как раз с моей половины траву щипала. Значит, и корова наполовину моя. Да ведь корову пополам не разделишь, – выходит, и вся корова моя!

      – Как же это, – попробовал спорить крестьянин, – межа-то ничья…

      – Что ты заладил, – рассердился пан, – «ничья», «ничья»…

      – Да я хоть десять раз готов повторить то же самое! – заупрямился крестьянин.

      – Ну и я повторю десять раз свой ответ! – закричал пан.

      Хлопнул в ладони, кликнул слуг и велел дать крестьянину десять ударов палкой.

      И вернулся крестьянин домой без коровы, с битой спиной.

      Жена причитает:

      – Ох, горе нам, горе!.. Без коровы совсем с голоду пропадём!

      – Ничего, жена, не горюй. Я ещё с ним потягаюсь.

      – Где беднякам с богатым паном тягаться! – вздыхает жена.

      – А я до самого короля дойду. Жалобу ему подам.

      – Как ты жалобу напишешь? Ты же грамоте не обучен.

      – Вот посмотришь! – сказал крестьянин.

      Взял он большую доску, гладко её обстругал и стал острым ножом вырезать свою жалобу.

      Три дня трудился. Вырезал панское поле и своё вырезал, а между ними межу. Панский дом на сто комнат и свою халупу. Ясное дело, вырезал корову с рогами и хвостом и свой спор с паном. А сбоку сделал десять зарубок – десять палочных ударов, что его спина вытерпела.

      Жена мужа похвалила, потом пригорюнилась.

      – Я-то понимаю, – сказала. – А вот поймёт ли король?

      Муж ответил:

      – Уж не думаешь ли ты, баба, что король глупее тебя?! Чем болтать попусту языком, собери мужа в дорогу.

      Напекла жена лепёшек, соли положила в тряпицу и три луковки дала.

      – А пить захочешь, – сказала, – напьёшься после сытной еды воды из ручья.

      Попрощался крестьянин с женой, взвалил доску на спину и пустился в дальний путь – понёс свою жалобу королю.

      Шёл крестьянин тропами нехожеными, шагал дорогами проезжими. Шёл день, шёл два, а на третий вошёл в большой лес. Никого в том лесу нет, только птицы на разные голоса свищут.

      Идёт, идёт… Вдруг вдалеке затрубили охотничьи рога, собаки залаяли. Потом конский топот послышался. Ближе, ближе… А лай собак всё дальше и дальше.

      Вышел крестьянин на полянку, а навстречу ему всадник выехал: короткий плащ на плечах, шапочка с пером, жёлтые сапоги со шпорами, у луки седла – кремнёвое ружьё. Под всадником конь вороной ушами прядает.

      – Слава Йезусу! – поздоровался крестьянин.

      – Во веки веков, аминь! – всадник ответил. – Куда идёшь, человече? Что за диво на спине несёшь?

      – Иду к королю. Несу ему жалобу.

      – На кого же ты королю жаловаться хочешь?

      – На помещика. Вот, гляди, добрый человек…

      Свалил крестьянин свою жалобу на землю. Всадник с коня наклонился, смотрит.

      А крестьянин корявым пальцем по доске водит, рассказывает.

      – Так, – говорит всадник, – это я всё понял. А вот почему тут первая корова как корова, вторая будто пополам разорвана, а третья опять целая?

      – Эх! – рассердился крестьянин. – Я-то думал, ты умный. Неужто не разумеешь? Не три это коровы, а одна корова. Моя корова. Вот она. Ну а помещик сказал, будто корова наполовину его. Так тут и вырезано. Посуди сам, добрый человек, мыслима ли такая несуразица? Видно, и сам помещик это сообразил. Потому что угнал не половину коровы, а всю целиком – с хвостом, с задними копытами и с выменем, что нас с женой молочком поило. Вот он её за рога ведёт.

      – Ну что ж! Тащи свою жалобу королю, – сказал всадник. – А мне пора. Поскачу догонять своих. Как бы лисицу не упустить!

      – Доброй тебе охоты! – пожелал крестьянин.

      – И тебе удачи! – сказал всадник и повернул коня.

      Долго ли ещё брёл крестьянин,