Выдохнув, я направилась в больницу, но в двух шагах от лестницы в Ратушу приметила остановившуюся самоходку. Обернувшись, я улыбнулась Войтеку, который неторопливо покидал водительское место. Шагнула было к нему, чтобы предупредить, что сейчас никак не могу уделить ему минутку. Но что-то в его лице заставило меня остановиться на полпути. Он выразительно посмотрел в сторону пассажира, которого я изначально не заметила.

      Перевела взгляд, и столкнулась с отчего-то знакомыми синими глазами. Сглотнула, чувствуя, как сердце опускается в пятки. Не может быть. Этого просто не может быть!

      В двух шагах от меня стоял Арон Гаррах. Мой муж.

      Застыла, не зная, что делать. Нет, я понимала, что должна, как любящая супруга, хотя бы обнять его. Он вернулся домой с войны, на которой не мог выжить. Но выжил.

      Взгляд скользнул по статной фигуре в офицерском мундире, по нарядным петлицам, по красивой звезде на груди, означающей, скорее всего, выдающиеся заслуги перед отчизной. И когда успел?

      Качнув головой, снова посмотрела в синие глаза, пытаясь понять, что он испытывает к Аннели. Знает ли он о Барге и погибшем ребенке? Догадывается ли о моих отношениях с Войтеком?

      А в его взгляде было столько эмоций, что я ничего не могла разобрать. Он шагнул ко мне, раз, другой, а я все ещё просто смотрела на него и думала. Ударит или обнимет?

      – Аннели, – шепнул Арон, обхватывая мое лицо ладонями. А в следующую секунду поцеловал меня. Жадно. Страстно. Напористо. Словно он умирал от жажды, а я была источником родниковой воды.

      Сердце, что досталось мне от прежнего тела, трепыхнулось в груди испуганной, но очень счастливой птичкой. В то время, как душа разрывалась на части. Я помнила, что рядом Войтек, который внимательно наблюдает за нами. И понимала, как ему больно.

      Прикрыв глаза, почувствовала, как с ресниц соскользнула слеза. Пусть. Спишу её на слишком сильное счастье. Подалась к мужу и обняла за шею. А вот ответить на поцелуй не смогла. Но и противиться ему не смела. Арон – мой муж. Он имеет на это право.

      Наконец, Арон отстранился и посмотрел в мои глаза.

      – Любимая, – шепнул он со счастливой улыбкой. И снова поцеловал, но теперь он покрывал быстрыми поцелуями всё мое лицо. – Жива… – и столько безграничного счастья было в этом слове, что я не смогла остаться равнодушной. Вымученно улыбнулась, а по щеке снова соскользнула слеза. К сожалению, нет, твоя Аннели погибла. – Ты не представляешь, что со мной было, когда я узнал, в какой концлагерь вас загнали? – шептал он, стиснув меня в крепких объятиях. – Думал, что с ума сойду, пока ехал сюда. Спасала только надежда, что ты была в той единственной выжившей группе. И капитан Домровский её подтвердил.

      – Софи тоже жива, – просипела я с трудом.

      – Я знаю.

      Кивнула, утыкаясь лицом в его плечо. Мне надо взять себя в руки. Иначе разревусь в три ручья. Прерывисто вздохнула, почувствовав, как пальцы Арона скользнули по шапочке. Наверное, он хотел чуть приспустить её с волос, но проблема была в том, что я её надела очень плотно, закрепив в нескольких местах невидимками.

      – Ай, – вскрикнула я, поправляя шапочку.

      – Прости, – Арон сконфузился. – И когда ты успела стать медсестрой, Аннели?

      – Буквально позавчера, – созналась я, пожав плечами. Ой, мне же надо идти помогать целителю в операционной.

      – Пани Аннели, – грозный оклик начальства заставил нас всех обернуться к лестнице. А вот и пан Томек собственной персоной, легок на помине. Целитель окинул нас порицающим взглядом, остановив его на мне. – Почему вы задержались?

      – Прошу прощения, пан Томек, – я выскользнула из объятий Арона и поспешно отступила к лестнице. – Это мой муж, Арон Гаррах. Он только вернулся с войны… И честно говоря я так растерялась, что забыла обо всем.

      – Муж? – переспросил пан Томек, бросив короткий взгляд на Войтека. И тут же снова посмотрел на Арона. – Прошу прощения, я думал пани Аннели – вдова. Я целитель, Томек Мыскевич. – он протянул ладонь для рукопожатия. И