Амбивалентность. Анастасия Орлова
Читать онлайн книгу.
а 1
Опять всё тот же сон, год назад бывший реальностью. Опять тот же кошмар, охотившийся за ней наиболее тёмными ночами.
– …признаётся виновной и приговаривается к изгнанию из Нового Вавилона в дикополье сроком на три календарных года, после чего будет вправе подать прошение на возвращение в город…
Электронный судья механическим голосом озвучивал слова, и те бомбами рвались вокруг Артемии. Где-то на периферии сознания она не переставала удивляться, как ещё жива, как до сих пор дышит – со столькими осколочными – и выпотрошенной душой.
Приговор – бесстрастно и непредвзято рассчитанный искусственным интеллектом по чётко отлаженному алгоритму – не самое страшное для неё во всей этой истории, но последняя капля.
Решай судьбу Артемии люди, наверняка приговорили бы не её, а тех, кто отнял у неё всё, искорёжил её жизнь её же руками – и даже не попал под суд. Но в Новом Вавилоне – обители справедливости, мира и благоденствия – решение таких важных вопросов людям не доверяли. ИИ же в расчёт брал только доказанные факты, но никак не чувства и даже не мотивы. А факты говорили чётче некуда: Артемия преступила закон и должна понести наказание.
Судья завершил свою монотонную декламацию: приговор привести в исполнение незамедлительно; права на частную собственность приговорённой отчуждаются в пользу города; любые ранее заключённые с осуждённой договоры и сделки, в том числе договор найма, брачный договор и брак, могут быть расторгнуты в одностороннем порядке по заявлению, без штрафных санкций со стороны инициатора расторжения. Если в зале присутствуют представители договорных сторон, они могут подать заявление устно прямо сейчас или письменно – позже.
Боковым зрением Артемия увидела, как что-то шевельнулось, подаваясь вперёд, отделяясь от слипшейся единым комом толпы зрителей, размытой до нечётких от набежавших слёз силуэтов. Это мог быть её работодатель, решивший расторгнуть договор о найме без лишних проволочек – что логично.
Но это был Чеслав, пожелавший расторгнуть их брак – прямо сейчас. Избавиться от неё так быстро, как быстро стоит застирать белую скатерть от пролитого вина – чтобы не осталось пятен.
Всё нутро, вместе с сердцем, лёгкими и кишками, будто выдернули из Артемии одним точным движением, и она не заметила, как подкосились её ноги. Охранники поддержали её под локти, не дав упасть. Один из них склонился к ней и шепнул:
– Может, анестезию?
Есть средство, притупляющее душевную боль – отпускается в исключительных случаях и строго по рецепту. Последнее желание после приговора – случай настолько исключительный, что даже рецепт не требуется.
Артемия с трудом сглотнула, но ни ответить, ни поднять лицо не смогла, лишь мотнула головой, и кончики двух медно-рыжих кос мелькнули перед глазами. У неё есть другое, куда как более важное последнее желание.
– Оставьте мне Девайса. – Её голос дал петуха. – Он собран мною по моему проекту и включён в перечень моей частной собственности.
Судья издал еле слышное жужжание – углубился в электронные архивы, уточняя информацию.
– Ваш пёс оснащён нетиповым искусственным интеллектом, который писали не вы.
– Его писала моя мать. Перед смертью она официально передала мне все права на ИИ Девайса. Пёс принадлежит мне целиком.
Судья вновь пожужжал, сверяя данные.
– Последнее желание приговорённой удовлетворено.
И вот уже врата Нового Вавилона, и стандартный для таких случаев «вещмешок выживальщика» в её руках, и малочисленная процессия любопытных провожатых за спиной – в большинстве незнакомых. Потому что – она это знает – знакомым стыдно. Стыдно то ли за неё, то ли перед ней. Чеслава среди них, конечно, нет.
Врата открываются – совершенно бесшумно, ладонь охранника мягко подталкивает в спину, врата закрываются, не произведя ни единого звука. Фонари на стене гаснут все разом, и Артемию проглатывает бездонная, как открытый космос, ночь дикополья.
Глазам нужно время, чтобы привыкнуть к непроглядной темноте, как и душе – к парализующей боли. Нужно время, чтобы собрать силы и сделать шаг от врат Вавилона, ухватившись за надежду вернуться в город через три года и вернуть свою жизнь – хотя бы какую-то её часть. Через три бесконечных года, если, конечно, чернота дикопольской ночи – и то, что в ней затаилось, – не сожрёт её целиком, как когда-то сожрала её отца…
Артемия вздрогнула и открыла глаза. Над ней нависало всё то же ночное небо, жадное до чужих слёз, голодное до чужих молитв. Обнюхивало её, словно падальщик, прикидывало, можно ли приступать к трапезе или ещё не срок. Мгновение Тэм всматривалась в него, а оно – в Тэм, и казалось, что звёзды на иссиня-чёрной небесной шкуре пульсировали от его дыхания, частого от предвкушения, а из пасти Млечным путём протянулась ниточка белёсой слюны.
– Не дождёшься, – буркнула Артемия и села, скрестив ноги.
Лежащий