Votre coeur est l'éponge imbibée de fiel et de vinaigre.

      На углу маленькой площади, перед деревянным домиком, стояла карета, явление редкое в сей отдаленной части города. Кучер спал лежа на козлах, а форейтор играл в снежки с дворовыми мальчишками.

      В комнате, убранной со вкусом и роскошью, на диване, обложенная подушками, одетая с большой изысканностию, лежала бледная дама, уж не молодая, но еще прекрасная. Перед камином сидел молодой человек лет 26, перебирающий листы английского романа.

      Бледная дама не спускала с него своих черных и впалых глаз, окруженных болезненной синевою. Начало смеркаться, камин гаснул; молодой человек продолжал свое чтение. Наконец она сказала: Что с тобою сделалось, Валериан? ты сегодня сердит.

      – Сердит, – отвечал он, не подымая глаз с своей книги.

      – На кого?

      – На князя Горецкого. У него сегодня бал, и я не зван.

      – А тебе очень хотелось быть на его бале?

      – Ни мало. Чорт его побери с его балом. Но если зовет он весь город, то должен звать и меня.

      – Который это Горецкой? Не князь ли Яков?

      – Совсем нет. Князь Яков давно умер. Это брат его, князь Григорий, известная скотина.

      – На ком он женат?

      – На дочери того певчего… как бишь его?

      – Я так давно не выезжала, что совсем раззнакомилась с вашим.[2] Так ты очень дорожишь вниманием князя Григория, известного мерзавца, и благосклонностию жены его, дочери <певчего>?