Трижды восемь весен тому

      Вспять – день в день – Андрогей, критский

      Гость, – стрелков равных ему

      Не встречал: с языка – птицей

      Мысль, что мысль – в птицу – стрела!

      Развевался плащ его алый,

      На щеках – юность цвела,

      На устах – мудрость играла.

      Храбр как лев, строен как трость,

      Щедр как некто, богам близкий.

      Вечно-первым наш критский гость

      В беге, в бое, в метанье диска,

      В песнях – и в вожделеньях дев… —

      О, горстями бы рвал, – знай он! —

      Но красы вечный припев —

      Смерть – и был Андрогей найден

      Мертвым… В роскоши мышц и чар!

      От стрелы, пущенной в спину!

      И пришлось нам Миносу в дар

      Молодого мертвого сына

      Отвозить…

      Грянул войной

      Крит. Страшны беды и многи:

      Знобы, зуды, засуху, зной

      Ниспослали мстящие боги

      На наш град. Засухи бич

      Нивы жжет, травы без сока.

      Матерь, плач! Первенец, кличь!

      Груди, грозди, ручьи – иссохло

      Всё в раю сем —

      (указывает на глаза)

      кроме ям

      Сих. Верховный совет созван.

      В Дельфы царь – к вещим камням.

      Был ответ ясен и грозен:

      “Андрогей, радость богов,

      Жертвы ждет, кровью не сытый.

      От Афин белых брегов

      К берегам мощного Крита

      Пусть корабль тронется. Груз

      Корабля – дважды седьмица

      Дев и юношей”.

      – Стон уст

      Слышишь? Это к брегам критским

      В третий раз нынче корабль

      Выплывает. В каждые восемь

      Весен – раз. Так покарал

      Крит – Афины – за всех весен

      Наисладостнейшую…

      Сын

      Всем отцу был. Бед и разрух

      День! – Эгея, царя Афин,

      Называет убийцей слух.