Мгла, словно живая, ползла изо всех углов, затапливая небольшой мрачный зал, где не было ни единого предмета мебели, кроме огромного, вырубленного в стене трона. На нём, скорчившись и опершись подбородком о приклад необычной формы автомата, сидел человек.

      Внезапно незнакомец поднялся и, отшвырнув оружие, направился к двери. Когда он проходил мимо тусклой лампы на стене, лицо его на мгновение осветилось. Выглядело оно устрашающе. Хотя черты и напоминали человеческие, но они несли на себе печать уродства и вырождения: бледную кожу покрывали чешуйки, а глаза без радужки обозревали мрачный мир большими чёрными блюдцами зрачков.

      Руки смотрелись не менее безобразно. Все в шишках, шипах и наростах они, тем не менее, обладали огромной силой: тугие шары мускулов перекатывались под кожей при каждом движении хозяина.

      Скрипнули петли, и обладатель столь примечательной внешности крикнул:

      – Нодж!

      Не дождавшись ответа, он повысил голос:

      – Нодж!

      Раздались тяжёлые шаги, и перед неизвестным появился не менее «привлекательный» гигант.

      – Я к вашим услугам, президент Рештлиг.

      Сев на трон, Рештлиг поинтересовался:

      – Ременг вернулся?

      – Нет, президент. Ворота не подавали сигнала.

      – Долго, очень долго. Как только он появится, немедленно пришли его ко мне.

      – Да, президент.

      Великан поклонился и уже собирался выйти, когда Рештлиг остановил его словами:

      – Убери хвост.

      Над ремнём, затянутым на бёдрах подчинённого, виднелся небольшой хвостик с кисточкой, на кончике каждого волоска которой находилась небольшая присоска, напоминающая зубастый рот. Нодж остановился.

      – Президент, – жалобно произнёс он, – мне больно, когда он внутри. И я выпускаю его, только когда вокруг никого нет.

      – Больно? – тихо, но грозно вопросил Рештлиг. – Больно, говоришь? Если, глядя на таких, как ты, мои подданные теряют уверенность в том, что они люди – это не больно?! Или ты думаешь, что мне не больно смотреть, как деградирует выжившее в подземельях человечество?!

      Схватив оружие и наставив дуло на струсившего Ноджа, по штанам которого расплылось мокрое пятно, он заорал:

      – Убери хвост, скотина!

      Несчастный с гримасой сжал пальцами отросток, и тот мгновенно втянулся в багровую расщелину в области копчика. Вытирая слёзы, Нодж спросил:

      – Я могу идти?

      Разъярённый повелитель ответил не сразу, раздумывая, не прикончить ли ему