Менты и зеки – зигзаги судеб

      Книга, которую вы собираетесь прочитать, – довольно необычный проект. Что тут необычного? – возразит читатель, – сотни книг написаны о зеках, тысячи – о ментах. В чем, выражаясь современным языком, прикол? А в том, что зарисовки эти сделаны заключенным и оперативником угрозыска. Казалось бы взгляды на жизнь этих, совершенно разных и находящихся по разные стороны решетки персонажей, должен радикально отличаться. Но нет – читатель с удивлением обнаружит что никакой ментальной, мировоззренческой пропасти между ними нет. И тут важно отметить – здесь почти все написано от первого лица, и многие события происходили в реальной жизни.

      Начинающий минский писатель Владимир Рабинович создал у себя дома нелегальную студию звукозаписи. Тиражировал он, понятно, не комсомольские песни, а музыку, мягко говоря, не одобряемую Партией и правительством. С одной стороны, эта деятельность приносила Рабиновичу весьма ощутимый доход, но с другой – привела его на нары в мрачноватое здание исправительного учреждения «Следственный изолятор №1» по адресу: Минск, улица Володарского, 2, корп. 6. Столкновение молодого, продвинутого фарцовщика еврея с пенитенциарной системой позднего СССР – основная тема и боль поразительно откровенных рассказов нашего первого автора.

      В это же время, в двух с половиной тысячах километров от Белоруссии, в большом уральском городе Свердловске, служит старший оперуполномоченный уголовного розыска – флегматичный капитан милиции Александр Куприн. Он видит жизнь с совершенно другого ракурса, но рассказывает о ней тоже очень живо и увлекательно.

      В 1988 году капитан поощряется путёвкой в Италию, где, едва приземлившись, бросает свою группу, за которой ему поручено следить, уходит в американское посольство и через два дня всплывает в Нью-Йорке. В это же время, отбыв срок и получив по еврейской линии выездную визу, туда же перебирается и Рабинович. Самое странное – эти двое никогда не встретились! Куприн уехал в Калифорнию, где и здравствует по сей день, а бывший зэк Рабинович остался в Большом Яблоке. Оба они активно сотрудничают с Лос-Анджелесским еженедельником «Панорама», где я их заочно и познакомил. Уверен, что читатель оценит необычный слог и подачу материала этими авторами, а путешествие в советские 80-е оставит лёгкий привкус ностальгии.

      Книгу я разбил на две части. Первая построена на контрасте: советская тюрьма – советская же милиция. Во второй собраны различные истории об эмиграции и не только.

      Часть первая

      (Владимир Рабинович)

      Как я написал свой первый рассказ

      – Послушайте, гражданин начальник, – сказал я следователю по особо важным делам, – почему вы такой старомодный. Все печатают на машинке, а вы от руки?

      – Это лейтенанты пусть печатают на машинке, я – майор, мне не обязательно на машинке.

      – А почему так много ошибок? – спросил я, читая текст протокола справа налево и вверх ногами.

      – Где? – спросил следователь.

      – Ну, вот к примеру: «в том числе две тысячи долларов США». Долларов должно быть два л.

      – На, пиши сам, если ты такой грамотный, – рассердился следователь и бросил мне ручку через стол.

      Простые числа

      После десяти суток в карцере Фельдмаршала перевели в другую камеру в новом корпусе.

      – Какой номер? – спросил он у попкаря, когда они шли по коридору залитому солнцем, которое било через большие окна с белыми решетками.

      – А какая тебе разница? – спросил попкарь.

      – Просто интересно, – сказал Фельдмаршал.

      – Угадай? – сказал попкарь.

      Была восемьдесят девятая, девятнадцатая в подвале, сорок первая, где случилась драка. Эта уже четвертая за полгода. Фельдмаршал посмотрел на аккуратные, написанные через трафарет номера на дверях и сказал:

      – Сто шестьдесят третья.

      – Не угадал, – сказал попкарь, – запоминай – сто семьдесят девятая – твоя новая квартира.

      Сто семьдесят девятая камера оказалась