Забудь, любезный мой Каверин,

      Минутной резвости нескромные стихи.

      Люблю я первый, будь уверен,

      Твои гусарские грехи.

      Прослыть апостолом Зенонова ученья,

      Быть может, хорошо – но ни тебе, ни мне.

      Я знаю, что страстей волненья

      И шалости, и заблужденья

      Пристали наших дней блистательной весне.

      Пускай умно, хотя неосторожно,

      Дурачиться мы станем иногда —

      Пока без лишнего стыда

      Дурачиться нам будет можно.

      Всему пора, всему свой миг,

      Всё чередой идет определенной:

      Смешон и ветреный старик,

      Смешон и юноша степенный.

      Насытясь жизнию у юных дней в гостях,

      Простимся навсегда с Веселием шумливым,

      С Венерой пылкою, и с Вакхом прихотливым,

      Вздохнем об них, как о друзьях,

      И Старость удивим поклоном молчаливым.

      Теперь в беспечности живи,

      Люби друзей, храни об них воспоминанье,

      Молись и Кому и Любви,

      Минуту юности лови

      И черни презирай ревнивое роптанье.

      Она не ведает, что можно дружно жить

      С стихами, с картами, с Платоном и с бокалом,

      Что резвых шалостей под легким покрывалом

      И ум возвышенный и сердце можно скрыть.

      Опять я ваш, о юные друзья!

      Туманные сокрылись дни разлуки:

      И брату вновь простерлись ваши руки,

      Ваш резвый круг увидел снова я.

      Всё те же вы, но сердце уж не то же:

      Уже не вы ему всего дороже,

      Уж я не тот… невидимой стезей —

      Ушла пора веселости беспечной,

      Ушла навек, и жизни скоротечной

      Луч утренний бледнеет надо мной. —

      Веселие рассталося с душой.

      Отверженный судьбиною ревнивой,

      Улыбку, смех, и резвость, и покой —

      Я всё забыл: печали молчаливой

      Покров лежит над юною главой…

      Напрасно вы беседою шутливой

      И нежностью души красноречивой

      Мой тяжкой сон хотите перервать,

      Всё кончилось, – и резвости счастливой

      В душе моей изгладилась печать.

      Чтоб удалить угрюмые страданья,

      Напрасно вы несете лиру мне;

      Минувших дней погаснули мечтанья,

      И умер глас в бесчувственной струне.

      Перед собой одну печаль я вижу!

      Мне страшен мир, мне скучен дневный свет;

      Пойду в леса, в которых жизни нет,

      Где мертвый мрак – я радость ненавижу;

      Во мне застыл ее минутный след.

      Опали вы, листы вчерашней розы!

      Не доцвели до месячных лучей.

      Умчались вы, дни радости моей!

      Умчались вы – невольно льются слезы,

      И вяну я на темном утре дней.

      О Дружество! предай меня забвенью;

      В безмолвии покорствую судьбам,

      Оставь меня сердечному мученью,

      Оставь меня пустыням и слезам.

      Лида, друг мой неизменный,

      Почему сквозь легкой сон

      Часто, негой утомленный,

      Слышу я твой тихой стон?

      Почему, в любви счастливой

      Видя страшную мечту,

      Взор недвижный, боязливый

      Устремляешь в темноту?

      Почему, когда вкушаю

      Быстрый обморок любви,

      Иногда я замечаю

      Слезы тайные твои?

      Ты рассеянно внимаешь

      Речи пламенной моей,

      Хладно руку пожимаешь,

      Хладен взор твоих очей…

      О бесценная подруга!

      Вечно ль слезы проливать,

      Вечно ль мертвого супруга

      Из могилы вызывать?

      Верь мне: узников могилы

      Там объемлет вечный сон;

      Им не мил уж голос милый,

      Не прискорбен скорби стон;

      Не для них – весенние розы,

      Сладость утра, шум пиров,

      Откровенной дружбы слезы

      И любовниц робкий зов…

      Рано друг твой незабвенный

      Вздохом смерти воздохнул

      И