В эту ночь Фарамор не спал. Сидел возле очага и смотрел на огонь, будто бы там, в языках пламени пытаясь найти ответ на вопрос, который вечером задала Невея: что теперь будет? Он не хотел думать о худшем, но тяжелые мысли безжалостно заползали в сознание, не давая расслабиться. Иногда Фарамор вставал с кресла, подходил к окну и вглядывался в ночь, сам не понимая, что надеясь увидеть. Силуэт отца в темноте улицы? Пожалуй. Хотя он понимал, что его надежда так и останется надеждой.

      Глубоко за полночь Фарамор тихо зашел в спальню. Невея спасла, но он заметил, что сон ее не был спокойным: веки девочки подрагивали, иногда она морщила лоб, на котором выступила испарина. Рядом с подушкой лежала кукла – тряпичный человечек с рыжими лоскутными волосами и вышитой красной нитью улыбкой. Невея звала его Хитрец Хет. Она уже переросла тот период, когда играла в куклы, но этот человечек был для нее чем-то вроде талисмана.

      Под утро, когда усталость полностью затуманила разум, Фарамор все же уснул, сидя в кресле возле тлеющего очага.

      Его разбудил стук в дверь – громкий, нетерпеливый, заставивший Фарамора вскрикнуть при пробуждении. Ноги затекли, но он все же быстро подошел и открыл дверь. В переднюю ввалились двое законников. Их взгляды не предвещали ничего хорошего.

      – Твой отец, парень, обвиняется в участии в заговоре против государя! – резко, с металлом в голосе сказал один из них.

      Внутри у Фарамора все похолодело. Внизу живота появилась тяжесть. Слова законника врезались в сознание, как таран в ворота осажденной крепости, разнося их в щепки.

      – Но… но, как же суд? – в голосе пересохло, и голос Фарамора походил на кряхтение старика.

      – Суд уже состоялся. Твой отец полностью признал свою вину, и сегодня в полдень ему отрубят голову.

      – Нет! – чувствуя, как тело наполняется слабостью, выдохнул Фарамор.

      – Вам с сестрой разрешено присутствовать на казни, – без единого намека на сочувствие продолжал законник. – После чего вы должны навсегда покинуть город. По закону вам разрешается взять с собой столько добра, сколько сможете унести… Кроме денег и драгоценностей.

      В дверном проеме спальни появилась заспанная Невея. При виде законников ее глаза округлились. В серых радужках отразился падающий из окна свет.

      – Фар, что случилось? – ее голос дрожал.

      «Что… что ей ответить?! Что?» – разум Фарамора стонал в поисках ответа.

      – Твой папаша сегодня лишится головы, малышка, – ухмыляясь, сказал законник, чем заслужил осуждающий взгляд своего старшего товарища, по всей видимости, имевшего представление о сочувствие.

      Фарамор опустился на колени и закрыл лицо ладонями, не желая