Глава первая

      Белый потолок торопливо проносился мимо, подсвеченный, как взлетная полоса, длинными люминесцентными лампами. Они, словно разметка на шоссе, указывали верное направление, не позволяя столкнуться, суетящимся вокруг людям.

      – Третья операционная готова? – спрашивал кто-то неразличимый в общем хаосе, зато обладающий властью и правом распоряжаться. – Катите его в третью.

      – Готова… – голос принадлежал женщине. Смертельно уставшей женщине. – Но у нас больше нет донорских тел. Везут из Склифа. Обещали через полчаса.

      – Черт! Слишком большая кровопотеря. Полчаса мы его не удержим…

      – Иван Петрович! Иван Петрович! Еще двоих привезли! Перелом нижних конечностей! Будете смотреть?

      – Нет. Денисову вызывайте. Полчаса… Отставить третью. Везите в семнадцатую.

      – Как? Вы хотите его…

      – Зинаида Ильинична, можете предложить лучший вариант? Нет? Тогда, будьте любезны, выполнять мои распоряжения без дополнительных рассуждений.

      – Но…

      – Черт вас возьми, доктор! Я не понимаю что ли?! – сорвался на крик врач. – Нет у нас с вами, а главное – у него, этих тридцати минут. И даже пятнадцати нет! Поэтому, давайте спасать что можем. А судить или миловать нас будут потом. Беру всю ответственность на себя.

      Занятный разговор. Понять бы еще у кого такие проблемы со временем и куда меня везут.

      Коридор сделал крутой поворот, и на потолке шляпой огромного гриба возникла многофункциональная хирургическая люстра. Я такие раньше только в кино видел. Она, даже, наверняка как-то иначе называется, но я же не доктор, откуда мне знать, как?

      – Подключайте… – распорядился врач. А мгновением позже мужское лицо заслонило все остальное. – Антон, вы слышите меня?

      Слышать-то я слышу. Вот только ответить не могу. Даже моргнуть по собственному желанию не получается.

      Мужчина подождал какое-то время и, не заметив реакции с моей стороны, продолжил:

      – Надеюсь, все же, что слышите. Помимо различной степени сложности переломов и разрывов, у вас обширная черепно-мозговая травма. Повреждения несовместимые с жизнью. Слишком близко оказались к эпицентру. И вы, к сожалению, далеко не единственный пострадавший, которого доставили в нашу клинику. Я не могу спасти ваше тело и с каждой минутой теряю шанс восстановить полноценную работу мозга. У нас нет свободного донора для пересадки, но… даже если б и был, я не смог бы гарантировать, что в результате вы не станете пускающим слюни идиотом. Простите за откровенность, но если вы меня слышите, то должны представить сложность ситуации. Если нет – хуже не будет.

      Я слышал, но ничего не представлял. Какие травмы и, тем более, разрывы? Да, я почему-то не могу пошевелиться, но ведь и не болит ничего.

      – Я даже не могу снять копию личности, поскольку при таких повреждениях, она будет иметь чудовищные искажения. Вы забудете большую часть прошлой жизни и половину знаний. А в худшем случае – станете кем-то другим, почти не имеющим ничего общего с собою нынешним. Поэтому, я принял решение использовать единственную возможность, которая имеется сейчас и здесь. Ваша личность скопирована и перенесена в обучающий компьютер. Система прошла все необходимые испытания и, хотя, еще не получила сертификат, вполне пригодна к эксплуатации. Ее предназначение – помощь детям с альтернативным развитием, но ваш случай тоже подходит. Поскольку травма свежая и не все ассоциативные связи уничтожены. Грубо говоря, информация битого кластера, может быть продублирована в уцелевшем. И, произведя дефрагментацию, ваш мозг сможет восстановить целостность личности.

      Столько умных слов я даже на лекции не слышал. Так и тянуло спросить: «Уважаемый, вы с кем разговариваете?», но язык тоже не слушался.

      – В общем, – врач будто услышал мои мысли и сократился. – Запомните следующее. Где бы вы сейчас не оказались, это все понарошку. А еще – к сожалению, не могу точно сказать, сколько времени пройдет в вашем восприятии, час, день или год – пока мы вернем вас к нормальной жизни. Но сделаем это безусловно. Обещаю…

      Люстра под потолком мигнула раз, другой и все утонуло в непроглядной тьме. Словно весь мир залили чернилами.

      «Глубокой ночью, негры тащат из шахты уголь…»