Отец мой удивился, когда я ему показал номер «Комсомолки» с большой, на целую полосу, статьей о комсомольских диверсионных группах, действовавших под Москвой осенью 41 года.

      – Наш ротный, – обрадовался он, увидев там фамилию какого-то майора, которая соседствовала рядом с Берией и Судоплатовым. – Это что же, теперь об этом можно говорить?

      – Как же ты попал в такую компанию? – удивился я.

      – Обыкновенно: добровольцы – два шага вперед! Отобрали самых крепких и грамотных. Я был радистом. А чем тебе компания не нравится? Зоя Космодемьянская в одной из таких групп была.

      – Я читал, немцы в лес боялись заходить.

      – Ага, боялись, такие засады устраивали, любо-дорого… Однажды мы поперлись в лунную ночь через речку, думали, откуда тут немцам быть – лес, зима, мороз. Только зашли на середину, они три мины бросили, лед покрошили и даже стрелять не стали, потому что по их понятиям человек в мокрой одежде по такому морозу не выживет.

      – А вы костер развели? – догадался я.

      – Какой костер? – возмутился отец моему легкомыслию. – Спичку в лесу зажечь нельзя было. Под елкой залегли в снегу – и просохли. Никто даже чихать не начал, вот удивительное дело, – мечтательно вспомнил он, уже обремененный многими болезнями. – Немцы в лесу нашем лазили так же, как и мы. Помню, отошли как-то утром от ночевки, ну, минут пять, наверное. И один из нас вдруг вспомнил, что ножик оставил, которым банку открывал. Упросил командира одному вернуться. Тот долго не соглашался, но потом разрешил. Ждем десять минут, двадцать, а того нет. Решили все вместе вернуться. Через пять минут вышли на место ночевки – следы борьбы, кровь на снегу. А ведь было тихо, ни стрельбы, ни криков. Но самое страшное, это оказаться раненым в отряде…

      – Ну, что, свои добьют, что ли? – спросил я.

      – Разное бывало – и свои, и сам, но не в нашей группе, – отмел отец возможные расспросы.

      – Но ты же был ранен? – настырно допытывался я.

      – Это уже на выходе из рейда, – оправдался он, – меня рация спасла, спину прикрыла, а поясницу осколками посекло.

      Следы этого ранения я видел на его спине – ближе к пояснице кожа была покрыта бугорками, которые не брал загар.

      – Я в госпитале лежал, когда немца уже от Москвы погнали. А мне это даже в солдатскую книжку не записали. Они встречаются, наверное, – сказал он, глядя на статью.

      Желая сделать отцу подарок, от большого ума, я написал в военкомат и довольно скоро получил ответ, что Смоктий Петр Трофимович, 1919 года рождения, в списках бойцов, воевавших под Москвой в специальных комсомольских диверсионных отрядах в октябре-ноябре 1941 года, не числится.

      Отец был смущен и подавлен этой новостью, ведь получалось, что он мне все врал. Я-то верил и знал, что все было так, как он мне рассказывал, а он не понимал, почему государство от него отреклось и не хочет подтвердить очевидные факты.

      Я вспомнил эту историю, когда узнал, что некоторых солдат, погибших в Чечне, официально считали пропавшими без вести во время самовольной отлучки из воинской части около Свердловска. Потом было еще много разных скандальных эпизодов, ставших достоянием гласности, по поводу участников войн Советского Союза, которые это государство, само приказавшее долго жить, как бы не вело – в Африке, на Ближнем Востоке, в Латинской Америке. Какие еще участники, если войн не было?

      Поэтому я не очень удивился, когда на просьбу подтвердить мое участие в ядерных испытаниях на Семипалатинском полигоне получил однозначный ответ, что я там не служил.

      Так вот, господа захватчики и агрессоры, прежде чем напасть на Российскую Федерацию, хорошенько проверьте, где ее солдаты. Очень велика вероятность, что они совсем не там, где вы ожидаете их встретить.

      А я, как и мой отец, попробую рассказать обо всем, чего не было и не могло быть.

      Обо всем по порядку.

      Проводы

      Новости дня:

      1967.01.25 Около 70 китайских студентов, возвращавшихся из Европы в КНР, блокировали мавзолей Ленина на Красной площади в Москве. После подавления беспорядков они были высланы в Китай.

      1967.01.26… Хунвэйбины («Красные стражи») начали осаду здания советского посольства в Пекине как ответный шаг на высылку китайских студентов из Москвы.