Ворон. Карло Гоцци
Читать онлайн книгу.
галерные гребцы.
Воины.
Слуги.
Действие происходит в воображаемом городе Фраттомброзе и его окрестностях.
Действие первое
Берег, поросший деревьями. Вдали – бушующее море. Буря, гром и молния.
Панталоне, суетясь в проходе между гребцами галеры, застигнутой штормом, свистит в свисток, кричит на гребцов, командует громким голосом, заглушаемым бурей. Ветер стихает, галера направляется к берегу.
Панталоне
(хлеща гребцов линьком, кричит)
Положи руля под ветер! Выбирай шкот, канальи! На себя, косолапый!
Гребцы
Земля! Земля!
Панталоне
Земля, земля, падаль вы этакая! Не будь меня на этой галере… (Свистит.) Отдать якорь, стервы!
Гребцы
Есть, адмирал!
Галера приближается к берегу. Ставят сходни.
Панталоне
Благодарить небеса, собаки! (Свистит три раза.)
На каждый свисток гребцы отвечают воем. Появляется принц Дженнаро в одежде восточного купца и сходит с Панталоне на берег.
Те же и Дженнаро.
Дженнаро
Панталоне, я думал, что погибну в эту страшную бурю.
Панталоне
Как так? Или вы не знаете, откуда я родом?
Дженнаро
Знаю, из венецианской Джудекки. Вы мне это говорили тысячу раз.
Панталоне
А там, где имеется джудеккинец, там судно в безопасности. Я это знаю по опыту. Две шхуны и одну баржу я разбил на пути из Маламокко в Дзару, обучаясь ремеслу. Сегодня у меня слегка тряслись поджилки, не отрицаю. Не за себя, конечно, и не потому, что положение было опасное (ведь мы как-никак привыкли к такого рода угощению!), а за вас. О господи, я же видел, как вы родились, я вас на руках носил сколько времени! Покойная жена моя Пандора кормила вас, а я с вами нянчился, вы у меня на коленях плясали, Мне все еще кажется, словно я вас целую этак легонечко, а вы мне ручонками рожу отталкиваете и говорите: «Да перестань, ты меня царапаешь своей бородой!» И потом от вашей семьи я получаю адмиральский харч, пользовался от нее тысячью благодеяний, вот уж тридцать лет, еще при блаженной памяти вашем батюшке короле; наконец, сердце у меня джудеккинское, а этим все сказано.
Дженнаро
Это правда. Вы несчетное число раз доказывали мне вашу любовь ко мне и вашу отвагу в морском деле, а то, что вы сегодня, в такую страшную бурю, благополучно привели в гавань эту галеру, – достаточный подвиг, чтобы обессмертить адмирала. Как далеко отсюда до нашего королевства Фраттомброзы? Какой нам ждать погоды, Панталоне?
Панталоне
Эта гавань называется Спортелла. От города Фраттомброзы мы находимся в десяти милях. Погода улучшается, ветер заходит с запада. Часа через два, через три небо прояснится, а там часика через полтора самое большое мы будем во Фраттомброзе утешать бедного короля Миллона, вашего братца, у которого должно в ушах звенеть непрерывно, потому что вы то и дело его поминаете. Он, верно, смертельно беспокоится, что от вас нет ни вестей, ни гонцов. Да будут благословенны братья, которые так любят друг друга! Могу я теперь говорить, что вы – королевский брат?
Дженнаро
Да, теперь можете говорить. (Смотрит в сторону галеры, откуда сходят плачущие Армилла и Смеральдина в сопровождении слуг.) Но вот и моя похищенная принцесса сходит с галеры, подавленная горем. Ступайте и велите разбить на этом берегу два шатра, чтобы можно было немного отдохнуть и оправиться после перенесенной бури. Немедленно пошлите сухим путем гонца к моему брату, королю Миллону, с известием о нашем прибытии.
Панталоне
Не упущу ни крошки времени. О, что за радость! Что за удовольствие! Ну и свадьбу же мы справим во Фраттомброзе! Вы скажете, я из ума выжил, что в семьдесят пять лет радуюсь свадьбе. Но стоит мне услышать про свадьбу, я так и вижу все эти обычные мальчишества, засахаренную репу, бритых крыс, ободранных котов и сам становлюсь сорванцом. (Проходя мимо принцессы и видя, что она плачет.) Эх, ягодка, ягодка, когда узнаешь, кто мы такие, перестанешь слезы лить, перестанешь. (Велит разбить шатер и уходит.)
Дженнаро, Армилла в одеянии восточной принцессы; волосы и брови у нее должны быть возможно более черными. Смеральдина, одетая по-восточному. Обе женщины, плача, входят в сопровождении слуг. Слуги удаляются.
Дженнаро
Армилла, вы – в слезах, и эти слезы –
Суровый мне упрек. И все ж, Армилла,
Вам нет причины горевать так тяжко,
Как