Взяв талончик, Инга долго томилась в очереди в психоневрологическом диспансере. Напротив неё сидела женщина с подбитым глазом, рядом, должно быть, ее сын с рожей павиана. Павиан озирался, двигал ноздрями и фыркал. Возможно, его ноздри щекотал воздух, который стал совсем зернистым.

      Врач расспрашивала ее дальним тихим голосом, в котором угадывались участливые модуляции. – …У вас небольшая психопатия. Пролечим вас, и через десяток дней с вами все будет в порядке. Я выписываю направление?..

      Инге было все равно. Лишь бы избавиться от болячки в голове.

      Уже переодетая в больничный халат, она сидела у бородатого врача со странным именем Ганс Андреевич. Опять повторилась процедура с расспрашиванием. Потом сестра отвела ее в палату и ткнула укол. Инга провалилась в целительное забытье.

      Ее будили, и она как сомнамбула, ходила на завтрак, обед и ужин, а все остальное время спала, дремала или лежала с открытыми глазами в прострации. Один раз сходила в туалет по-маленькому, где её напугал таракан.

      Временами соседка подсаживалась к ней на кровать и что-то длинно рассказывала, потом, вдруг, срывалась с места и тут же, в проходе, принималась делать зарядку с приседаниями, отжиманиями от пола и прочими физкультурными штучками, потом опять садилась и продолжала молоть вздор.

      Иногда заходил бородач и с ним приходил волнующий запах. Он ничего не говорил, а просто посмотрев, уходил, а в Инге еще долго шевелились неясные воспоминания эротического окраса.

      Проснувшись на утро третьих суток, Инга обнаружила, что предметы и звуки вернулись на место, а мерцанье исчезло. Она посмотрела в окно, где весело сияло толстопузое солнце, и вспомнила этот запах – так пах курсант Володька – красавец-правофланговый, открывший ей первые школьные радости секса, и которому на присягу она подарила одеколон «Командор».