Тиха ясна ноченька, звезды в небесах

      Смотрят в море синее, плещутся в волнах,

      Сквозь века былинные, через дрему лет,

      Льют они на землю свой прозрачный свет.

      Ох, Россия-матушка, святая сторона,

      Звездами на небушке твои сыновья.

      Как у князя в Киеве с тех пор прошли года,

      Были у Владимира любимых два дитя.

      Воином искусным сын Борис прослыл,

      Веру православную он горячо любил,

      Писание святое часто вслух читал,

      А молодой брат Глебушка тогда ему внимал.

      Два брата, две березоньки росли к плечу плечо,

      Любили землю русскую, друг друга горячо.

      Борису князь Владимир в удел Ростов отдал,

      Глебу дал он Муром, хоть тот годами мал.

      А Святополк хоть старшим

      средь братьев своих был,

      От отца на княженье удел не получил.

      Коварного и властного не любил народ,

      Если б стал он править, то не счесть невзгод.

      Льет свет, покоем полный, полночная звезда,

      Лишь ты покой не ведала, Россия, никогда.

      Роса слезой хрустальною с листа спадает вниз,

      В поход на печенегов ушел святой Борис.

      Но, как стрела каленая,

      что в сердце больно бьет,

      У реки, у Альты, настигла весть его.

      Окончил в стольном граде

      свой век Владимир-князь.

      Ох, до чего ж не радостен был гонца рассказ.

      Задумал беззаконие брат Каин-Святополк,

      Один хотел он властвовать над русскою землей.

      «С тобой дружина добрая,

      мы все пойдем с тобой,

      Тебя поставим княжить

      на Киевский престол», —

      Борису-князю воины твердили дружно в лад.

      Но чистых светлых глаз его был спокоен взгляд.

      «Не подниму руки своей на брата моего,

      Как старший, пусть он будет для меня отцом.

      Нет, не хочу венчать главы

      кровавым я венцом,

      И совесть пусть спокойно

      спит пред Божеским лицом.

      Довольно русской крови жаждущим степям.

      Ступайте, други добрые, по своим домам».

      Летела белой горлицей молитва в небеса,

      Упала окровавленной к ногам она Творца.

      Один молился пламенно в своем шатре Борис,

      Когда лихие вороги-убийцы ворвались.

      В палаты окаянного брата принесли

      Бориса-князя бедного. Он чуть живой,

      в крови. Нет в черном сердца брата

      ни чести, ни любви,

      И Святополк приспешникам

      велел князя добить.

      По темным по дубравушкам рыдают соловьи,

      С отцом проститься в Киеве Глебушка спешит.

      В пути чернее ночи настигла весть его,

      Давно почил Владимир-князь,

      и брат Борис убит.

      Вдогонку горькой вести, как стая воронья,

      Коварным братом

      посланы убийцы уж спешат.

      Не расправить лебедю белых два крыла,

      У Смядыни-реченьки смерть его пришла.

      Лежит не захоронено тело меж колод.

      Земля росой туманною тихо слезы льет,

      Но ангел светлоокий хранил не день, не два

      Святое тело Глеба, и пошла молва

      О том, как в тихом месте,

      безлюдном и пустом,

      Горит ночами чудный, немеркнущий огонь.

      И плоть нетленну Глеба люди там нашли

      И в Выжгород с любовью его отнесли.

      И как при жизни были Борис и Глеб дружны,

      В Выжгородском храме встретились они.

      Лежат березки срублены, невинные ни в чем,

      Два чистых, светлых агнеца

      лежат к плечу плечо.

      Безумьем был же поражен

      коварный Святополк,

      И окаянным на века прозвал его народ.

      Помолимся,