Вечер был тих и влажен. Море монотонно бормотало что-то серой гальке. Надежда сидела на остывшем лежаке, обняв руками колени, вглядываясь в черную даль, туда, где должен быть горизонт.

      – Можно? – спросил Алекс, присаживаясь рядом на остывший песок.

      Она молча кивнула. Он тоже молчал. Язык сделался тяжелым, как булыжник.

      – Как много здесь солнца… – заговорила женщина. – Просто неестественно… А в Москве снова холодно и дожди…

      – Первый раз в Турции?

      – Нет. Однажды отдыхала с дочкой в «Зигане».

      – Один из лучших отелей… Значит, у тебя есть ребенок?

      – Ей уже шесть… – При этих словах лицо Надежды впервые озарилось мягким светом, будто включился волшебный фонарик.

      – О! А муж… тоже есть? – спросил он и тотчас прикусил губу: тебе-то что за дело?

      – Есть. – Она внезапно погрустнела. – Он приедет позже. Через день или два…

      – Ты здесь уже пять дней.

      – Значит, ты все же наблюдаешь за мной… – не то спросила, не то констатировала она строго. – Зачем? Разве тебя это касается?

      Алекс замялся. Он и сам всегда избегал всяческих проблем, считая, что отношения с заезжими красотками должны сводиться к получению взаимного удовольствия. И никогда не отступал от этого правила. А сейчас не понимал, какая сила удерживает его рядом с этой женщиной, заставляя подбирать возможные слова-утешения на чужом языке. И единственным, что ему хотелось изменить, было ее настроение.

      – Я не слежу… Просто…

      – Ты милый мальчик. – На ее лице сквозь дымку печали проступила легкая улыбка.

      – Я давно не мальчик, – возразил Алекс и сам смутился двусмысленности этой фразы.

      Надежда рассмеялась.

      – Когда ты смеешься, то становишься еще красивее…

      – Ты вправду считаешь меня красивой?

      – Ты самая прекрасная женщина в мире. Я никогда прежде таких не видел, – с жаром выпалил Алекс.

      – Неужели?

      Она перестала улыбаться, опустила глаза, внезапно погрустнев. Ресницы вздрагивали, словно крылья ночной бабочки. Алекс накрыл ее руку ладонью. Пальцы были прохладными. Надежда высвободила руку, поднялась, поежившись. Он поднялся следом, мысленно выругав себя за эту маленькую вольность, одновременно поразившись подобному самобичеванию: любую другую «мамзельку» он попросту погладил бы по колену.

      – Становится зябко, – проговорила Надежда. – Жаль. Я хотела искупаться. Сейчас так хорошо, тихо…

      – Пойдем в бассейн, – предложил Алекс.

      – Разве ночью можно?

      – Если очень хочется, то да.

      Женщина колебалась.

      – Можем даже музыку потихоньку включить.

      – Пожалуй, это лишнее, – сказала она, покачав головой.

      – Ладно, музыки не будет. Будет танец.

      – Танец? – Она удивленно приподняла брови-ниточки. –