Платон задыхался от избытка воздуха и свободы на стройке. В дождливую погоду работы прекращались. Ему стало надоедать роль мужика, не мог он больше ходить в ватнике и быть таким замусоленным! Захотелось ему нежной жизни. Флора заводить детей не собиралась, она пила гормональные таблетки пачка за пачкой.

      Цивилизованной женщиной казалась, а так – баба бабой. От таблеток ее стало разносить во все стороны. Платон все локти искусал, что нож свой уникальный закинул в яму. На ноже уже завод вырастал. Стены были видны. А для переработки руды оборудование завозили.

      Ему мучительно захотелось уехать. Знал он за собой такую особенность. Он почти врос в новую почву, да зашатался от своих желаний. Платон взял заработанные деньги – свои и Флоры, документы, в которые была вписана она. Он сел на проезжающий поезд и был таков.

      На вокзале Платон зашел в парикмахерскую, навел лоск, удивился, что так изменился за короткое время, и поехал навестить Анфису и Женьку. Решив, что потом поедет куда глаза глядят. Приоделся он в магазине в новую одежду, старую в нем оставил. Из-за дерева посмотрел он на свой дом, подъезд, вздохнул и вошел в подъезд.

      Анфиса открыла дверь. Несмотря на новое лицо, она мужа узнала, но сказала:

      – О, кто к нам пожаловал! Какими судьбами?

      В прихожую выскочил Женька:

      – Привет! Маме работу принес?

      – А что, все маме работу домой приносят? Можно я зайду?

      – Заходи, мне на компьютере сменить игру надо.

      Когда Женька уснул, Анфиса спросила:

      – Платон, и долго ты так будешь жить – с чужим лицом и именем?

      – Всю жизнь, а что, узнала?

      – Со спины узнала в последний раз, когда тебя видела. Много еще чего натворил?

      – Хватает.

      – К матери пойдешь?

      – Не знаю, но посмотреть на нее надо.

      – Куда поедешь?

      – Наездился, не знаю, чего хочу. Покоя хочу, а покоя нет.

      – Ситуация у нас не дай боже. И все из-за подгузников хорошего качества. В чем проблема? В диком ужасе последствий. Если в прошлом детей