ISBN 978-5-4485-0906-3

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      «Ужасно было наблюдать, как с флангов строчили укрытые бронеколпаками вражеские пулеметы MG-34. Это вам не наш штатный «Максим». У немцев скорострельность была в два раза выше, 1200 выстрелов в минуту или 20 в секунду. Их заградогонь был смертельным для наступающих красноармейцев. «Машиненгеверы» не знали пощады.

      Вся округа была в дыму, смраде, столбах огня и земли от минометных разрывов. Ясно было, что наша артподготовка не дала должных результатов. Сразу стало понятно, что атака была обречена.

      И, даже, «пьяная» храбрость штрафников, здесь была не помощником.

      Эх, наши минометы в таких случаях уже не уместны. Слишком сблизились друг с другом противники.

      Оставшаяся в живых часть красноармейцев возвращалась ползком. Они укрывались за естественными преградами. Для солдата кустики, бугорки, небольшие ямки всегда хорошее подспорье. Кротовый холмик и то спасение.

      Кому удалось выбраться, скатывались в окопы первой линии.

      Кто-то из бойцов от пережитого ложился навзничь.

      Кого-то трясло.

      Некоторые, чтобы не доглядели слабость, рыдали в предплечье.

      Безбожные красноармейцы со звездами, не стесняясь, крестились в углу траншеи. Не за грех считалось встать на коленки и освятить себя православным знамением.

      Особо чувственные солдатики от страха блевали в уголке окопа.

      В глазах многих наблюдалась пустота от увиденного и пережитого.

      А дрожь в руках, прострация и заикание становились обыденным делом.

      Страшное дело смотреть на всё это. Смерть прошлась им по касательной и пока пощадила. В живых остались вернувшиеся бойцы. Пока были живы.

      Атаки пехоты, в который раз за день, были безуспешными и не приводили к выполнению задачи, занятию первого рубежа обороны противника. Раз за разом оказавшиеся на «передке» храбрецы откатывалась на исходную позицию.

      Закрепиться на высоте не получалось. Силы таяли. К концу дня и вовсе обессилели. Выдохлись, проще говоря. В боевых порядках насчитывалось не более четверти личного состава. Множественные потери обескровили батальоны.

      Но вначале казалось, куда проще преодолеть какие-то три сотни метров.

      Между взрывами были видны разбросанные по земле тела. Убитых во время самого боя никто не подбирал. Их было очень и очень много, не счесть. Тысячи.

      Раненые стонали и кричали благим матом. Понятное дело, засветло добраться до них не было никакой возможности. Страшно и невозможно было представить себя на их месте. Поле простреливалось насквозь, и поэтому шансов на получение помощи у людей чумазых с головы до ног, оглушённых, контуженных, разорванных, кровоточащих и с оторванными конечностями попросту не было. В абсолюте. Никто и не обещал никакой подмоги. Здесь всё было строго, каждый сам за себя и другого было не дано.

      Те, кто мог грести пятерней, старались выбраться из-под обстрела самостоятельно. Пока были силы. Другие так и умирали массово на поле брани от кровопотери. Беспомощные и брошенные всеми люди. Вытащить их никто и не пытался. Своя рубашка ближе к телу.

      Санитаров по пальцам можно было пересчитать. Да и кто их возьмет на поле брани. Для них это верная погибель. Иначе некому будет помочь раненным по окончании противостояния.

      Вернувшиеся люди собирали силы. Отдыхали рассредоточившись.

      Перезаряжали оружие

      – Ну, чего мямлите, орлы? Зассали, воины? А теперича-то все готовы? В бой, ребята. В атаку, родимые. Вперёд. Живы будем, не помрём до самой смертушки, – пехота снова и снова выдвигалась на высоту.