1.

      Газета «Вечерний Черепец» доживала последние дни. Маленькому городу, скованному долгами, не требовалось своё издание. В городе вообще было невесело этой весной. Постоянно шёл дождь, ветер гонял мусор по безлюдным переулкам.

      В один из последних майских дней, похожих на ночь, заместитель мэра волевым решением отправил редакцию в свободное плавание. Он был человеком, тонко понимающим душу народа, и чтобы смягчить горечь обречённости, подписал журналистам почётные грамоты.

      Оставалось выпустить последний номер, получить расчёт – и разойтись. Ещё несколько дней в обычном режиме – с пониманием того, что каждый из них приближает к пустоте. Искать работу бессмысленно: она давно закончилась. На городском мосту прибавилось рыбаков, люди толпами ехали на участки и, вставая на колени, пытались умилостивить землю теплом и заботой.

      Анатолий Павлович Бердин, редактор газеты, был человеком деятельным и желчным. Химик по образованию, он втайне считал журналистику никчёмным занятием, но она кормила, и он презирал её молча. Презирать оставалось несколько дней.

      Когда тень надежды окончательно покинула редакцию, Анатолию Павловичу позвонили. Человек на том конце провода назвался Серафимом, сказал, что хочет предложить работу, и попросил аудиенции.

      – Сегодня вечером я ненадолго окажусь в вашем городе, – сказал он. – Насколько знаю, местные кафе к тому часу уже закроются. Если это удобно, я мог бы заглянуть к вам домой.

      Бердин торопливо назвал адрес.

      Остаток дня прошёл в ожидании. Периодически заглядывали журналисты, он отвечал им невпопад. Нина Авдотьевна Стародумова написала очередной текст об успехах областных аграриев. Саша домучила статью о хоре ветеранов. Николай Львов принёс набор слов с заседания горсовета. Пару раз Бердин удивлялся, что не заглядывает Редьярд Князев, но сразу вспоминал, что тот уже неделю как уволился, не видя смысла оставаться.

      В прошлом году редактор вышел на пенсию и особых иллюзий не питал: в таком возрасте трудно куда-то устроиться. А потому и ухватился за неожиданный звонок, как за соломинку. Наступил вечер, и весь мир вместе с ним замер, ожидая гостя, незнакомца в плаще, покрывающего пространство пешком или верхом, несущего свет надежды.

      Особенно неуютно было в комнатке, выходящей на юго-восток: за её окном с мая по сентябрь висела неведомая белая звезда, чья сверкающая точка прожигала тёмно-зелёные шторы, вызывая чувство разлада. Бердин не любил эту звезду, она казалась ему тревожной. Сегодня в илистом небе было непроглядно: и звезду, и красные лампочки на поскрипывающих крыльях – всё слизал шершавый язык нелётной погоды.

      Звонок в дверь раздался в полночь, одновременно с раскатом грома. Пришедший оказался человеком среднего роста и неопределённого возраста, с мокрыми волосами, собранными в хвостик. Редактор смотрел с любопытством, смотрел глазами, чей цвет трудно было определить за стёклами очков.

      – Серафим? Очень приятно. Вы без зонтика?

      – Я не люблю зонты, Анатолий Павлович, – ответил гость, снимая куртку. – Где мы можем поговорить?

      Они прошли в зал, заставленный книжными шкафами. Редактор сел за дубовый стол, доставшийся в наследство от прадеда, который тоже был редактором, гость расположился в кресле. Жаль, он не обратил внимания на большое чёрно-белое фото за спиной. Там был запечатлён Бердин в образе Хемингуэя: с мужественной бородой и в свитере с высоким горлом.

      – Спасибо, что согласились встретиться, – Серафим достал платок и вытер лицо. – Время позднее, давайте сразу к делу. Я посмотрел вашу газету. И хочу сказать, что вы подходите идеально. Стопроцентное попадание. Нужный человек в нужном месте – такое случается раз в сто лет. А тут всё срослось. Большая удача.

      – Очень приятно, – вежливо сказал редактор.

      – Дело в том, – продолжал Серафим, – что там, на севере, в большой белой пустыне, есть город. В нём выходила газета, потом перестала. Надо возобновить её выпуск. Я хочу, чтобы вы с коллегами занялись этим.

      Бердин пожевал губами. Предложение было слишком неожиданным.

      – Расскажу чуть подробнее. В центре города стоит завод, и все окружающие дома налипли на него со временем, как моллюски на борт корабля. Ещё там есть магазины с товарами, театр со спектаклями и музей с выставками. Жизнь бьёт ключом. Но теперь, когда перестала выходить единственная газета, у людей пропало чувство смысла. Зачем делать что-то, о чём нигде не напишут?

      Бердин потёр лоб. Ему не приходило в голову воспринимать газету в таком ключе. Источник информации – да, но смысла!

      – А почему газета перестала выходить? – растерянно спросил он.

      – Коллектив ушёл. Люди были не очень стойкие, перегорели. Но вы – совсем другое дело. Я верю, что как раз вы и сможете справиться