Пепел Марнейи. Антон Орлов
Читать онлайн книгу.
льных зубов пасть, мощный и подвижный чешуйчатый хвост. Шкура расцвечена коричневыми, желтыми, терракотовыми пятнами, издали не поймешь, зверь это или куча гниющих водорослей.
Сощуренные серые глаза принадлежали человеку – худому, обросшему, смуглому, одетому в рваную тунику с кое-как нашитыми оберегами и холщовые штаны с заплатами на коленях. На голове бандана, когда-то черная, теперь порыжелая. На поясе, в невзрачных потертых ножнах, кинжал с обмотанной ремешком рукояткой.
Хурмунги испокон веков охотятся на трясоногов. Пищевая цепочка, даже в учебниках для школяров так написано. Этот ящер учебников не читал, но не собирался уступать добычу двуногому разбойнику, вторгшемуся на чужую территорию.
У человека ныло в желудке, моментами кружилась голова, так что башни и крыши видневшегося в отдалении города размазывались в знойное мутноватое марево, вроде рисунка на выцветшем гобелене. Третий день не жравши. Он во что бы то ни стало должен добыть этот кусок мяса.
Вытащив кинжал с черным, в муаровых переливах, клинком, он рванулся вперед. Хурмунг, разъяренный такой наглостью, тоже прыгнул. Только теперь трясоног беспокойно засучил конечностями, но было поздно. В кущах мелководья, среди осклизлых камней и водорослей, его сородичи шныряют так, что нипочем не поймаешь, а на суше это создания – из самых неповоротливых.
Чудом избежав клацнувших в воздухе зубов хищной рептилии, оборванец левой рукой схватил добычу, а правой начал остервенело кромсать воздух перед чешуйчатой мордой. От ударов страшного хвоста его прикрывал валун.
Такой оборот хурмунга озадачил, хотя и не настолько, чтобы забыть о главном. Ящер заревел, раздул шейные мешки, пугая врага, и вцепился когтистой трехпалой лапой в голову трясонога.
Каждый тянул трепыхающуюся жертву к себе. Человек думал о том, что, если он опять останется несолоно хлебавши, это будет начало развязки, постепенный околеванец. Отчаянная мысль придавала ему сил. Рассвирепевшая рептилия тоже не собиралась отдавать свое, пусть ее и приводило в замешательство гипнотическое мельтешение тускло взблескивающей черной штуковины. Сунулась ближе, но сразу пришлось отдернуть рассеченную до крови лапу. И хвост в ход не пустишь: им сейчас можно только шлепать по воде, баламутить ил да ударять о нагретые бока валунов, оставляя мокрые пятна, а противника из такой позиции не достать.
Кончилось тем, что трясоног с хрустом и пронзительным писком порвался напополам. Конкурентов отбросило друг от дружки. Потом у хурмунга включились рефлексы: добыча – вот она, охота завершена! Ухватив свой кусок зубами, он заковылял прочь, злобно урча и роняя капли крови из порезанной лапы.
Оборванец двинулся в другую сторону. Его шатало, на схватку ушли последние остатки сил, однако бдительности он не терял. В окрестностях найдется немало желающих отобрать еду: другие такие же нищеброды, хурмунги, чайки, одичавшие псы. Говорят, иногда здесь слоняются даже неприкаянные утопленники.
Он озирался и держал наготове нож, хотя вокруг было пусто. Посреди ровного тусклого пляжа громоздилась куча камней. Когда солнце поднимется выше, все тут как следует раскалится, хоть яичницу жарь, но он не мог столько ждать. Смахнув песчинки, разложил тушку, приступил к разделке – осторожно, чтобы не выщербить лезвие о поверхность камня. Черный муаровый клинок стоил изрядно, однако расставаться с ним человек не хотел. До того как застрять на голодном острове Ивархо, он мотался по всему свету, побывал даже в Подлунной пустыне на руинах Марнейи, там и нашел этот кинжал. А может, наоборот, – кинжал его нашел и попросился в руки.
Один восторженный песнопевец из далекого рийского города Улжето, с благоговением рассмотрев «настоящее марнейское оружие эпохи войн Тейзурга и Унбарха», даже высказал предположение, что это, наверное, нож Хальнора Проклятого. Тот самый. Подавив усмешку – чтобы не задеть ненароком чувствительную творческую натуру, – хозяин раритета возразил, что сего никак не может быть. Хальнор, пусть и прожил на тот момент, в текущей инкарнации, всего семнадцать человеческих лет, все-таки был магом немереной силы и в придачу кем-то вроде бога. Он хорошо разбирался в таких вещах. На беду для себя и всего мира Сонхи – слишком хорошо. Он засадил себе в сердце ритуальный клинок, на котором мертвенным огнем пылали руны Смерти, Забвения, Потери и Проклятия. Ну хоть бы одна сволочь догадалась его остановить! Если бы догадалась, многое сейчас было бы иначе.
Кинжал, с помощью которого оборванец в выгоревшей бандане торопливо разделывал отбитую у хурмунга добычу, был обыкновенным боевым оружием. Отменно сработанным – это да. Под оплетающим рукоятку ремешком пряталось миниатюрное клеймо в виде причудливого змеистого узора: сделано в мастерской, принадлежавшей Тейзургу Золотоглазому – и рядом личное клеймо оружейника.
Мясо у трясонога нежное, сладковатое и немного студенистое. Охотник съел все, что годилось для человеческого желудка, даже мягкие хрящи разжевал. Теперь можно вернуться в город и поискать какую ни на есть работу, за которую сколько ни на есть заплатят. Теперь у него хватит на это сил.
Дорога петляла среди прошлогодних мусорных куч и заброшенных огородов, заросших