Жила спокойно до поры,

      Пока в один из летних дней

      Плотин строители – бобры —

      Не поселились рядом с ней.

      И заподозрен был один,

      Да и замечен уж потом,

      Что грыз стволы он у осин, —

      И той, что с беличьим гнездом.

      Спросила белка у бобра:

      «Ты что же делаешь, сосед?

      Уже объедена кора.

      Не причинишь ли ты мне вред?!»

      Ответил ей на то бобер:

      «Тебе вреда я не хочу:

      Свои я зубки просто тер —

      Я о кору их так точу.

      К осине этой никогда

      Не подойду я больше впредь,

      И от меня не жди вреда,

      С тобою мы – соседи ведь».

      Внушали белке страх бобры.

      Но так как зла он не желал,

      И были с ней они добры,

      Она забыла сей скандал.

      А утром следующего дня

      Случилось ствол ей осмотреть…

      Следы зубов бобров, храня,

      Он сточен был уже на треть!

      Найдя на отмели бобра,

      Спросила белка у него:

      «С моей осиной ты вчера,

      Трудясь, не делал ли чего?!»

      Сказал тот, в очи не глядя:

      «Я слово данное держу:

      Все время с выдрой проведя,

      К осине сам не подхожу,

      Что выдра может подтвердить

      Но, правда, вот моя жена

      Могла осину повредить —

      Не в курсе дел была она.

      Ее я вмиг оповещу

      И больше к древу подходить

      Отныне строго запрещу.

      И буду сам за ней следить!»

      Внушали белке страх бобры,

      Но мер, она не приняла,

      Ведь были с ней они добры —

      Не в курсе дел жена была.

      Хоть лес грызть бобр не прекращал,

      И много в реку древ свалил,

      Но, как тогда и обещал,

      К осине сам не подходил.

      Ну а еще чрез пару дней

      На ствол решила посмотреть…

      И чуть не стало плохо с ней —

      Осталась жалкая лишь треть!

      Найдя на отмели бобра,

      Спросила белка у него:

      «Твоя жена иль ты вчера

      Не навредили ли чего?»

      Сказал тот, в очи не глядя:

      «Я слово данное держу:

      Все время с выдрой проведя,

      К осине сам не подхожу.

      И были вместе мы с женой,

      Что выдра может подтвердить.

      Не расставалась та со мной,

      Могли… детишки навредить.

      Такой вот возраст у бобрят.

      Я отругаю их потом,

      И больше те не повредят

      Твою осину уж с гнездом».

      А тут добавила жена:

      «Бобрят я строго накажу.

      Не наша здесь с бобром вина —

      Тебе я это докажу;

      Соседством нашим, дорожа,

      Не буду деток отпускать,

      Везде с собою их держа.

      Иди себе спокойно спать».

      Внушали белке страх бобры,

      Но мер, она не приняла,

      Ведь были с ней они добры,

      И слово ей жена дала.

      Ведь просто возраст у бобрят,

      И отругают их потом,

      И больше те не повредят

      Ее осину уж с гнездом.

      Прошло еще немного дней,

      И в час, что белочка спала,

      Ее осина вместе с ней,

      Свалившись в реку, поплыла!

      И в свете вышедшей луны,

      Вдруг видно стало пять теней:

      Бобра-отца, его жены,

      И трех грызущих пень детей.

      А людям всем из басни сей,

      Есть смысл урок извлечь такой:

      Нет ничего уже страшней,

      Чем быть обманутым собой.

      Лгуны, что врут порою нам,

      Уйдя, отсутствуют подчас.

      А лгун же, кто себе врет сам,

      Всегда находится при нас.

      Во лжи, идущей от других,

      Гораздо