Романс с голубоглазой Эстонией. Валерий Рощенко
Читать онлайн книгу.
десь по лесу. За стволами сосен с шелушащейся розовой корой посвечивает щемящая синева Финского залива. Деревья на берегу причесаны на пробор господствующими ветрами. Два одноэтажных коттеджа со стеклянными верандами, в которых располагаются столовые, выбежали к песчанной береговой черте, чтобы полюбоваться бухтой Кясму-Лахт.
Таков дом отдыха в Вызу…
Писать дневник или что-то подобное в Советской армии опасно. Во-первых, тебя на каждом шагу подстерегают замполиты, которые уверяют, что за такого рода «документами» охотятся все разведки мира, а НАТО в первую очередь, во-вторых, кругом твои товарищи, которые заглядывают через плечо, или – просто из любопытства, или – из любопытства с дальним прицелом. Цель ясна: «заложить» товарища в порыве патриотизма, а самому выдвинуться вперед…
Со времён поручика Лермонтова духовный мир русского офицера под постоянным прицелом литературы. Но теперь – иные времена, и офицеры иные. Много патриотических слов, а то, чем по-настоящему жив офицер, то есть – его духовный мир, пускается по боку. Возможно, поэтому я берусь за перо, начиная новую амбарную книгу. Буду под видом политконспектов вести дневник, скрупулезно избегая подводных камней «военных тайн», строго придерживаясь «частнособственнической» канвы. И то – хлеб!.. При малейшей промашке можно, конечно, навлечь на себя суд офицерской чести; и это, разумеется, пугает, но не настолько, чтобы вовсе отбило охоту описывать текущие события. Предыдущие амбарные книги постигла одна участь – они были уничтожены при первой опасности. Возможно, и этим наброскам уготовлен подобный финал, но писать-то надо; того требуют события, как личной жизни, так и общественной, в воздухе веют ветра перемен, жизнь наполняется каким-то новым содержанием и смыслом; на горизонте мелькают смелые настроения, интересные люди, среди которых, между прочим, одна красавица по имени Вийви…
Возможно, пройдет немного времени и эти сумбурные записки превратятся в важный документ истории, если не эпохи. Шучу!.. Разумеется, я не тешу себя подобной иллюзией. Зачем мне это?.. Просто – как там поётся у Высоцкого – «не забыть бы потом, не простить, и не растерять»!..
Итак – Вызу. На второй день нашего пребывания здесь я познакомился на шахматной веранде с белоглазым, белоголовым финном. Его зовут Урхо. Держу пари, он мастер по шахматам, или по крайней мере – кандидат в мастера. Из четырех партий я смог одну свести вничью, одну выиграть, и то благодаря тому, что нам пора было идти в столовую. Урхо по-свойски похлопал меня по плечу:
– Дерзайте, каплей! – и положил своего короля набок.
Я не обиделся. Мы собрали шахматы и отправились обедать. Столовая, где питается команда нашей лодки, рядом со столовой для отдыхающих. В соседнем комплексе.
Жизнь на отдыхе, естественно, вольготнее, чем в походе. Моряки спокойно разгуливают среди отдыхающих, кто – в форме, кто- в пляжной рубашке, играют в теннис и волейбол, в «экипаж» должны являться только на вахту да на вечернюю проверку. Офицеры смотрят на всё сквозь пальцы, потому что сами не прочь уединиться с кем-либо из отдыхающих в поисках живописных мест или потанцевать в клубе под аккордеон. Массовик-затейник, по слухам, проповедует там бесшабашное веселье, которое, в общем-то, успешно прививается.
После обеда мы с Урхо, как по команде, вынесли из столовой по котлете и угостили бродячего пса, который дежурит у входа. Задумчивый и грустный, черный пудель, как видно, давно сделался частью этого посёлка – как разноцветные домики, как сосны у берега, как море за соснами. Трудно определить на глаз, сколько лет собаке; но, верно, пудель был не такой уж старый, хотя глаза за космами кудрей слезились и шерсть на холке свалялась, как пакля. Кто-то, выходя из столовой, щёлкал пса по носу, кто-то почёсывл за ухом, кто-то бросал конфету.
– Красивая собака, но бездомная, – сказал Урхо, наблюдая, как пудель поглащает наши котлеты.
– Наверно, кто-то завез сюда и «забыл», – высказал я предположение.
– В такой деревне, как Вызу, потеряться трудно, – не согласился Урхо, он до конца не понимал русского слова «забыл». – Мог бы побежать за автобусом, – финн принялся развивать свою версию. – Эти собаки, если надо, всегда отыщут хозяина. Хоть за сто километров. Скорее всего, пудель сам бросил плохого хозяина! Обиделся и ушёл. Я знаю: собаки – гордый народ. Как люди! Не находите, капитан?
– Возможно. Кого же он всё время высматривает?
– Нового хозяина. Доброго человека, – заключил финн, моргая белесыми ресницами.
– Что ж, у нас есть шанс стать добрыми людьми! – сказал я, смеясь.
Так и есть, за вкусные котлеты мы были вознаграждены собачьей признательностью: пес увязался за нами. Мы вернулись на шахматную веранду, а пудель вертелся у ног. Сыграв две партии, мы пошли к теннисным кортам, понаблюдать за теннесистками, а черный клубок катился за нами. На мостике через гремящий ручей с просвечивающим коричневым дном мы поравнялись с эксцентричной компанией из трех молодых женщин и долговязого парня в вельветовых джинсах. Звидев пуделя, они напербой стали звать его по-эстонски:
– Хунть! Хунть!.. Крантсь! Пицу!.. Мефисто!..
Наверно,