Светопреставление. Александр Беляев
Читать онлайн книгу.
олги?» Дело дошло до дипломатических осложнений. Мне пришлось объясняться и извиняться.
– На таких фельетонах журналисты делают имя, – сказал Лайль, отпивая кофе.
– Разные бывают имена, – ответил Марамбалль. – Меня едва не отозвала редакция обратно в Париж. И я теперь решительно в затруднении. Нельзя же все время писать о новых постановках и выставках картин!
Приятели замолчали, занявшись завтраком. Каждое утро они встречались здесь, в Тиргартене, занимали столик под старой тенистой липой, пили кофе и делились новостями. Марамбалль – собственный корреспондент газеты «Тан» – двадцатипятилетний молодой человек с черными усами и живыми, веселыми глазами, очень подвижный, беспечный и жизнерадостный, и Лайль – корреспондент лондонской газеты «Дейли телеграф», замкнутый, сухой, бритый, с неразлучной трубкой в зубах. Несмотря на разность в характерах, они были большими друзьями. Даже профессиональное соперничество не портило этой дружбы.
Лайль допил кофе, выпустил клуб дыма и сказал:
– Ну что же, облюбуйте какой-нибудь берлинский Чарнинг-Кросс и напишите теперь о бедноте.
– Благодарю вас. Меня, чего доброго, заподозрят в большевизме, и редакция уж наверное отзовет меня после такого фельетона.
– Все зависит от того, как вы построите фельетон.
– Ах, надоело мне это!.. Вы слыхали новую негритянскую певицу мисс Глоу? Она выступает в цирке Буша. Уж действительно Глоу. От ее пения несет зноем африканской пустыни. Траляляляля! Изумительно! Непременно пойдите. И зачем только столь очаровательный голос она держит в черном теле! Эй, эфемерида, пожалуйте сюда!
Молодой грек, в белом костюме и соломенной шляпе, с черными, грустными, маслянистыми большими глазами и орлиным носом, подошел к столику, раскланялся, церемонно подняв шляпу, и присел на край стула.
– Жарко, – сказал Метакса – так звали грека, – обтирая влажный лоб шелковым платком.
– Как называется газета, в которой вы работаете? – спросил Марамбалль, подмигивая Лайлю.
– «Имера».
– Химера?
– «Имера», что значит «день». Хорошая газета, афинская, шестьдесят тысяч тираж.
– Ого! И вы посылаете туда эфемериды? Вот мы тут спорили с Лайлем, – и Марамбалль опять подмигнул Лайлю, – каково первоначальное значение слова «комедия»?
– «Космос» значит «разгул», – серьезно отвечал Метакса, – «оди» – «песнь». «Комодоя» – веселое пение в честь Вакха-Дионисия. Так произошло слово «комедия». – И окинув журналистов ласковым взглядом, Метакса спросил: – Вы не знаете последней новости? Говорят, вчера подписано тайное соглашение между Германией и Советской Россией. О! Делиани!
Наскоро простившись, Метакса нагнал своего соотечественника, шедшего по дорожке с большой корзиной, наполненной шелковыми тканями.
– Из него никогда не выйдет хорошего журналиста, – сказал Марамбалль, глядя вслед удалявшемуся греку.
– Почему вы так думаете? – процедил сквозь зубы, не выпуская трубки, Лайль.
– Разве настоящий журналист станет говорить о такой крупной новости, как подписание тайного соглашения между державами, если уж ему удалось кое-что пронюхать первым? Да и журналист ли он?
– Метакса приехал в Берлин учиться, а для того чтобы иметь материальные средства, он корреспондирует какую-то греческую газету. – И, посопев угасавшей трубкой, Лайль продолжал: – Но вы ошибаетесь, считая его глупым. Он умнее, чем кажется, и хитрее нас двоих, вместе взятых. Если он разбалтывает, как вы полагаете, о дипломатической тайне, то у него, очевидно, своя цель.
Марамбалль задумался. Если бы ему первому удалось добыть сведения о тайном соглашении! Это сразу выдвинуло бы Марамбалля. До сих пор ему приходилось играть вторые роли: «аккредитованным» представителем и корреспондентом газеты «Тан» был некто Эрмет, старый журналист и политический деятель. Он писал корреспонденции по наиболее важным политическим вопросам; на долю же Марамбалля оставались мелочи: театр, искусство, спорт, судебные процессы. Но Марамбалль был честолюбив; притом он любил широко пожить. Немудрено, что он спал и видел во сне сенсации первостепенной важности, которые он, Марамбалль, сообщает изумленному миру. Фраза, мельком брошенная Метаксой о тайном соглашении, взволновала его. Это было в его духе. Если бы удалось вырвать эту тайну из недр министерства! Впервые за все время его дружбы с Лайлем Марамбалль посмотрел на своего товарища с опасением и тревогой.
«Только бы ему не пришла в голову мысль добывать эту чертову грамоту!»
Лайль поймал взгляд Марамбалля и, улыбаясь углами глаз, спросил:
– Что, задел вас Метакса за живое?
– Глупости, – равнодушно ответил Марамбалль. Он был смущен и зол на Лайля за то, что тот отгадал его мысль.
Марамбалль повернулся на стуле, рассеянно посмотрел вдоль аллеи и вдруг весь встрепенулся. Широкая улыбка открыла его прекрасные белые зубы.
Мимо их столика шла девушка в легком сером костюме, с непокрытой головой, остриженной «мальчиком».
– Здравствуйте,