– А когда идет снег,

      я гуляю во-он там.

      – А когда его нет?

      – Прочитай по губам,

      прочитай по глазам,

      загляни в мои сны…

      – Ну, тогда я и сам ожидаю весны.

      Да, тогда я и сам не люблю о былом…

      Тем, другим голосам…

      Что прошло – то прошло…

      Только прошлого власть заставляет уметь

      и молчать,

      когда хочется петь.

      Вот женщина готовится ко сну.

      Она сегодня будет спать одна.

      Как, впрочем, и вчера спала одна.

      Вот женщина приблизилась к окну.

      Когда она приблизилась к окну,

      Вовсю сияла полная луна.

      Была такая яркая луна,

      Что это было ясно и на слух.

      Совсем нетрудно было услыхать,

      Как часто билось сердце у нее.

      Так часто билось сердце у нее,

      Что всем хотелось плакать и вздыхать.

      Когда же в нестерпимый лунный свет

      Она шепнула так: «Хоть кто-нибудь!»

      То всюду разнеслось «хоть кто-нибудь»,

      До самых дальних и чужих планет.

      Неутомимый чертежник колдует

      В небе – в дворах и на улице.

      Тянет рейсфедером нитки стальных проводов.

      Все поделил и с неделю как интересуется

      Синим клочочком меж стен двух соседних домов.

      Дня через два попадет набежавшее облачко

      В тонкий чертеж и порежет его, будто сыр.

      Тронется бочкой небесной, охваченной обручем,

      И просквозит, с изумлением щупая ширь.

      Хочешь? Тебе подарю ромбик крохотный

      Из подводящей электропроводки к домам.

      Он-то, верняк, не попал ни в одну из учетных книг,

      Так что и паспортный стол не помеха нам.

      Чуть затоскую, осенним ли, зимним ли вечером,

      Встав у окна, подоконником пальцы замкну.

      В небе привычно найду, фонарями очерченный,

      Ромбик, летящий скоплением звезд в глубину.

      Двенадцать горнистов. Репетиция счастья.

      Итак, отпускаются все грехи.

      «К торжественному маршу!..» К хлястику хлястик.

      К погону погон. Точный жест руки.

      «Побатальонно…» Дрогнув по плацу,

      Где солнце надраено, как бляха ремня,

      Полковничий голос медлил расстаться

      С паузой, заворожившей меня.

      «Первая рота – прямо…» Психологически

      Ясен и этот подхлёст сердец –

      Не удающееся скорбной личности

      Точное чувство слова «конец».

      И – «остальные – напра-во!» – грохнули

      Тысячи кованых каблуков.

      То, перед чем восхищенно цокали,

      Чем обновлялась тоска веков.

      Я хожу ледяным перекрестком.

      Я сутулюсь от встречного ветра.

      Бесконечные