Всего 50. Лилия Гейст
Читать онлайн книгу.
а держались на жиденьких, пегих волосах. Полуоткрытый рот, казалось, потерял очертания. Явно шокированная, дама склонилась к уху сидящей рядом соседки и что-то нервно шепнула, выразительной мимикой указывая на мой оголённый затылок и на богатые пряди только что с него состриженных и разбросанных вокруг кресла волос, по которым бездушно топтался парикмахер. Это были мои родные пряди, выкрашенные в благородный каштановый цвет. Переведя фокус на них, я мысленно простилась с прежним имиджем. Хм… Моя голова оказалась гораздо меньшего размера, чем я полагала.
Когда час назад я вошла в парикмахерскую, мне уже нечего было терять, кроме волос:
– Снимите всё, пожалуйста, под машинку. Чтобы крашеных не было, только седина осталась.
От волнения меня потряхивало. Но парикмахер не удивился:
– Что ж… желание клиента для нас – закон. Кстати, с вашей структурой волоса вам пойдёт ёжик. У вас правильной формы череп.
– Откуда вы знаете?
– Великая сила воображения! Как опытный мужчина может «раздеть в уме» одетую женщину, так и опытный стилист на раз «снимет» с клиента шевелюру…
Дамский мастер-трансвестит, доверительно прижавшись к моему затылку силиконовой грудью, запустил нежные, дерзкие пальцы в мою гриву и докопался до отросшей на сантиметр седины:
– И цвет седого волоса у вас прекрасный – мы это называем «соль-перец».
Кулинарная интерпретация образа головы меня развеселила, но разжать челюсти я не рискнула: вдруг рот, паче чаяния, раскроется, и оттуда вырвется, что вся эта затея с оболваниваем – шуточная…
– Послушайте, а вам не жаль расставаться с такой роскошной шевелюрой? – высказалась сидящая под «колпаком» дама.
– Нисколько! Мне уже, в принципе, ничего не жаль, – искренне ответила я.
Через час, холодея внутри и снаружи, я демонстрировала окружающим правильные очертания черепа, чистый лоб и серебристый, из соли с перцем, «ёжик». Кое-кто даже оглядывался. Значит, стильно? А лёгкость-то какая! Практически эйфория.
Танцующей походкой я рассекала улицу, осознавая, что твёрдо встала на тропу кардинального преображения. Чтобы увидеть своё истинное лицо и принять себя такой, какая есть.
Вместе с отброшенными в прошлое крашеными волосами откололась от сердца льдина. На ней сидел нахохлившийся Виталий – в полной, правда, экипировке. Так что можно было за него не переживать. А с меня порожняка хватит.
***
Может ли человека позвать к себе город? Нет, не друг, в нём проживающий, не реклама турфирмы, не мечта о его посещении и не наводящий на мысль о поездке сон, а сам город, лично? Теперь я точно знаю – может. Для какой такой цели – это уже совсем другой разговор.
В Барселону я, признаться, рвалась давно. Но всё как-то откладывала до лучших времен. Пока Барселона сама меня не позвала. Метафизическим образом, разумеется. За два месяца до своего пятидесятилетия, несколько удручённая предстоящим, но, в целом, оптимистичная, я пришла к выводу, что понятие «юбилей» мне абсолютно не к лицу. Юбилей предполагал пройденный, не короткий путь, а я ещё и жить толком не начала! То одно жизненное задание, то другое – как тут вкусить радость жизни в полной мере? Отмечать юбилей означало – подводить определённые итоги, собрав за большим столом друзей и близких. А что у меня? Ни достаточного количества итогов, ни необходимого числа друзей. Подводить итоги рановато, а отборные друзья, волею судеб, разбросаны по миру. Как их соберёшь за одним столом? И где этот стол должен стоять? В Москве? В Ганновере? Оплатить полёт тем, кто с удовольствием ко мне прилетит, я не в состоянии, а напрягать друзей не позволяет пресловутая любовь к ближнему. Дилемма!
Мне не раз представлялось гипотетическое застолье с его непременной, китчевой, на мой пристальный взгляд, атрибутикой: громоздкие букеты в целлофане, ритуальные, несколько вымученные поцелуи, суета, будничное бряцание ножей и вилок, сусальные тосты и пафосные, хоть и искренние пожелания… Да, торжественно и красиво, а главное – привычно всем. Ну, в качестве гостя там восседать – это, скажем так, душевно. А вот юбиляру-то каково? Пока в его шкуре сам не окажешься, не проникнешься.
Всё-таки, наверное, внимания на одну юбилейную душу населения – чересчур. Некоторым, говорят, даже плохо становится. И чем старше юбиляр, тем опаснее для него подобный стресс. И вообще – на вкус и цвет… Вот так, складывая аргументы и вычитая, я постепенно пришла к выводу, что юбилей мне, простите за резкость слога, претит. Не желаю никакого юбилея. Тем самым я бы согласилась, что мне пятьдесят. А мне ведь всего двадцать девять! Долой условности! Да здравствует нетривиальный подход к событиям! Да здравствует свобода!
Что касается свободы, то визуализировалась она так: однажды я презрю чемодан, а возьму в руки лишь дамскую сумочку, сложив в неё все самое необходимое для путешествия налегке. И в таком, практически легкомысленном виде полечу в какой-нибудь прекрасный город Европы. Ещё мною не открытый. Почувствую себя птицей, которая ничего не берёт с собой в полёт, а летит, расправив крылья, и всё отыскивает на месте.
Да, и от вредной привычки