Нынешняя весна выдалась необычайно теплой для апреля. За несколько дней солнечные лучи сожгли остатки талого снега, ноздреватые кусочки льдистого крошева робко жались возле тенистых стен домов. Вдоль парапета с веселым журчанием неслись потоки мутной воды, в лужах барахтались забияки воробьи, а голуби раздували могучие сизые груди и томно урчали. Влажные пролежни стылой мороси быстро высыхали, оставляя на асфальте седые пятна. Воздух пах стальной, бесполой вязкостью и древесной корой. Неизвестно почему, но каждый год, именно такие запахи накрывают северный город холодными стальными ладонями.

      Две девушки, взявшись за руки, перебежали, дорогу, возмущенно сигналил красный «ниссан микро», тормоза издали протестующий визг, из под колес брызнули потоки грязной воды. Девушки дружно расхохотались. Одна, рыжеволосая, с веснушчатым лицом, будто перецелованным солнечными лучами, другая смуглая, чернявая, похожая на цыганку. Звонкий смех рассыпался в воздухе, как небрежно раскиданные золотые монеты.

      Сергей проводил девиц угрюмым взором, поднял лицо к небу, в носу противно зачесалось, он дважды чихнул.

      – Будьте здоровы, ваше сиятельство! – ухмыльнулся Павел, извлек из пакета поллитровку, и водрузил ее на ребристую скамью.

      Громыхнула пушка на Петропавловской крепости, девчушка восторженно хлопнула в ладоши, стая голубей сорвалась с места, подняв кучу пыли.

      – Хорошо дуру гонять! Насыпай!

      – Сию секунду! Снежники не успеют коснуться ваших ресниц, сударь!

      В прошлом Павел Горовиц являлся писателем, и речь его изобиловала необычными оборотами. От былого величия сохранились завидная, иссеченная седыми нитями шевелюра, вычурная речь, и персональный стограммовый стаканчик, который он всегда носил с собой. Сергея подчас раздражала манера собутыльника обращаться к окружающим на «вы», но Павел ему нравился. Разум он не пропил, а наблюдательности бывшего литератора можно только позавидовать. Однако нынешнее похмелье не располагало к светской беседе. Вот и сейчас литератор проводил девушек задумчивым взглядом, провел ладонью по шевелюре.

      – Некоторые сцены из нашего быта напоминают фрагменты усеченной киноленты. Видите двери офиса, куда направили стопы эти юные девы? Нынче там находится помещение антикварного салона. Ума не приложу, что таким прелестницам делать в лавке старьевщика?!

      – Спят с директором!

      – Как это спят?! – опухшее лицо писателя негодующе скривилось. Будто лимон сжевал.

      – Тебе рассказать, как именно они это делают? Одновременно или соблюдают очередность? Я бы на его месте выбрал рыженькую…

      – Стыдоба! Она годится вам в дочери, сударь! Но я не о том. Итак, в том самом здании раньше находилась чебуречная. Весьма демократичное место, ваш покорный слуга отведывал там лучший чанах, на всей Петроградской стороне! Это нынешние буржуи коверкают русский язык, называя чудесное кавказское блюдо во множественном числе – «чанахи»! Ни в коем случае! Только чанах! А какую там подавали водочку! – он мечтательно пожевал тонкими винными губами.

      – Если немедленно не нальешь, я тебе шею сверну! – Сергей одарил собутыльника широкой улыбкой.

      – Грубо, но информативно. Вам следует избавляться от казарменных привычек, сударь! – Павел осуждающе покачал головой, обезглавил бутылку, и плеснул в стакан. – Дай Бог! – он смиренно опустил глаза, и перекрестил содержимое.

      – Поехали! – Авдеев поднес стаканчик к губам, в нос шибануло резким сивушным запахом, рот наполнился слюной. – Дешевая дрянь! – судорожно сглотнул, опрокинул в рот горчичную жидкость, закашлялся.

      – Первый блинок комком, как говорят в народе… – литератор услужливо пододвинул бутылку с минералкой. – Прошу вас, мсье коллонель!

      – Это еще что за хрень? – мужчина вытер губы, жаркое тепло благодарно разлилось по пищеводу.

      – Вы – боевой офицер, а не знаете простых вещей! Воинское звание во французской армии. Вроде нашего полковника.

      – Перегнул палку, классик! Я – бывший капитан…

      – Говорят, бывших офицеров, алкоголиков и уголовников не бывает!

      – Врут! – Сергей извлек из пачки сигарету, щелкнул колесиком зажигалки, с наслаждением выпустил изо рта колечки голубого дыма.

      – Забавная вещица… – Павел держал стаканчик двумя пальцами, большим и безымянным, а мизинчик отставил в сторону, отчего стал похож на манерного гомосексуалиста.

      – Подарок.

      – Много раз хотел спросить у вас, господин Авдеев. Что начертано на сем подарке?

      – Ничего особенного… – мужчина стянул куртку, и подставил лицо скупым лучам северного солнца. Кривой причудливый шрам на скуле, похожий на келоидный рубец порозовел. Горовиц с уважением посмотрел на узловатые груды мускулов, вздувшиеся под тканью футболки.

      – Вы не похожи на обычных россиян, мон шер… И уже тем паче на нашего брата, пропойцу. Я все-таки –