Страх (сборник). Валерий Белкин
Читать онлайн книгу.
ив уютная остановка автобуса, тоже застекленная от различных напастей.
Подошел автобус, ночью интервалы жесткие: 30–40 минут, а то и час. Двое мужчин, позевывая, скрылись за дверьми станции, один прямиком направился ко мне. Не по-немецки кряжистый, в летах уже перезрелых, со взглядом штурмана дальнего плавания.
Ставит два черных дряхлых портфеля, перевязанных бечевками, садится. И на моих глазах один начинает неожиданно разваливаться, вскакиваю, хватаю, пытаюсь крепко перетянуть.
– Не трогай, – услышал сердитый голос. – Не твое, сядь!
Я застыл.
– Открой другой!
Развязываю с трудом бечевку.
– Подавай, – подаю, он достает пакет, обмотанный тонкими резинками. – Закрой и поставь.
Послушно выполнив указания, присаживаюсь.
– Куришь?
– Да нет, давно уже не курю, пять лет.
– А что так?
– Видишь ли, утром однажды проснулся, а сердце словно мешок с кровью, шевелиться не желает – и все, перестал курить.
– Ты не прав, я покажу тебе, почему ты не немец.
Вообще-то, я и не притворялся.
– Ты с России.
И чего только я здесь не натерпелся, называли и французом, и итальянцем, а он угадал.
– Да, ты русский, улыбаешься наивно (хорошо хоть не сказал, как дурачок из сказки), доверчиво да еще и виновато. Я не просил тебя помогать, а ты полез со своей услугой, потому вы так и живете там.
– Как мы живем?
– Говенно. С Волги?
Ясное дело, если русский, значит, с Волги.
– Угу, она красивая и большая.
– Родители с тобой?
– Умерли.
– Известное дело, сколько вас в Сибири полегло, гнали толпами, как ты еще вывернулся.
Мои родители скончались, подкошенные болезнями и возрастом, но подрывать его веру в жестокость российского климата было неделикатно, я согласно кивнул.
– Тридцать пять миллионов загубили в вашей стране, но это официально, я не верю, я думаю, больше. Не забывай, после войны сколько победителей он поставил к стенке, а стройки, а тюрьмы, ваши цари жестокие, а вы несчастные.
– А Гитлер?
– Нашел, кого вспомнить, мой отец служил у него, выбрался живым, в ГДР не трогали, спокойно дожил до смерти и мне что-то оставил. Так ты, сынок, не куришь.
В моем возрасте неплохо стать чьим-то сынком, тем более, у нового папочки богатое наследство. Вероятно, эти два бывших в нещадном употреблении портфеля. Он таинственно улыбнулся, призвал к вниманию, подняв указательный палец, и действо началось.
Развернув на коленях большой матерчатый носовой платок, выложил из пакета табак и сигареты, затем помахал передо мной тяжелой связкой ключей, а руки-то тряслись.
– Вот это видишь, самый мой любимый, – из связки высвободил тщедушную закорючку, которой только комары смогли бы открывать двери своих окровавленных квартир.
– Не смотри, что он такой, он решает все!
Достал трубку, осторожно отвернул мундштук и торжественно застыл. В этот момент из стеклянных дверей метро вышли люди и заходили перед нами в ожидании автобуса.
– Ты погляди, сынок, ты погляди!
У дверей в тихом разговоре стояли трое женщин и мужчина, все средних лет.
– Ты заметил? Ты заметил или нет? Hallo, hallo!
Группка не реагировала.
Мой папа решительно отложил платок со всеми сокровищами, с трудом поднялся и двинулся nach Osten. Около пяти минут я следил за беседой со взмахиванием рук, со смехом и с похлопыванием друг друга по плечам, по спинам, до груди не дошло. Вернулся искренне огорченный.
– Это же несправедливо, он один, а их трое, ему не справиться, я посоветовал поделиться со мной, ну хотя бы одну отдать.
– Может, он всю жизнь тренировался и готовился к этому дню, а ты…
– Не сомневаюсь. Как ты думаешь, что с ним будет утром?
– Наверно, не совсем хорошо.
– Вот и говорю – не женись!
– Я уже женат.
– Что вы за народ, русские, ты же не дослушал, а спешишь куда-то. Слушай меня! Не женись на учительнице, всю ночь до утра: «Повторить, неправильно», не женись на враче, услышишь после себя: «Следующий», не женись на официантке, ей подавай чаевые, – довольный, рассмеялся.
– Женщина открывает нам ворота рая, – с мудростью, не присущей мне, возразил я.
– Не греши! Не греши, сынок, – он назидательно поднял мундштук, – из-за женщины нас выгнали из рая, да. На ее вратах написано сладкое слово «Рай», но за забором… – он удрученно покачал головой. – Когда моя забабаежила (в немецком языке нет такого слова, но этот процесс и образ знакомы многим мужчинам), я обратился к Нему. Господи, недолго мне осталось ходить под твоим оком, освободи меня – и исчез, она меня не нашла.
Он расхохотался, я сконфуженно замолчал, все