Татьяна Устинова

      Глава первая

      Павел Кудеяров подъехал к шлагбауму, перегораживающему въезд на узкую улочку, и остановился. Почти сразу к водительской двери его «Хонды» подошел сотрудник охранной фирмы в униформе и жестом показал, что здесь стоять нельзя. Не обращая на него внимания, Кудеяров открыл дверь и вышел.

      – Не понял, что ли? – возмутился охранник.

      Павел достал служебное удостоверение, раскрыл его. Человек в униформе молча отошел. Зато тут же возник местный участковый Николай Францев.

      – Привет, – поздоровался он. – По старой памяти сюда, что ли? Ваши уже были. Только что укатили. Пофотографировали, а с народом говорить не пожелали, опросили только свидетельницу, которая тело обнаружила.

      – Кто она?

      – Учительница местной школы. Я попросил ее не уходить пока.

      И Францев показал на девушку, стоявшую у высокого металлического забора.

      – Убили кого, спрашиваю? – уточнил свой вопрос Кудеяров.

      – Карина Сорокина. Помнишь такую?

      – Смутно.

      – Разве? – не поверил Францев. – Ее весь поселок знал. Эффектная особа! Ты должен ее помнить: сам же здесь участковым был.

      – Полгода всего, да и когда это было.

      Они прошли по пешеходной дорожке вдоль длинного ряда трехметровых туй и остановились возле нарисованного мелом на брусчатке силуэта человека.

      – Убийство произошло ориентировочно с половины седьмого вечера и до семи. Карина приехала на электричке. Нашлись свидетели, которые видели, как она сходила со станции, потом заглянула в синий магазинчик, но ничего там не купила, шла мимо Дома культуры. А потом уж ее обнаружила мертвой Горелова.

      – Которая учительница?

      Францев кивнул.

      – Карину задушили. На горле следы от удавки. Короче, страшная смерть и, судя по всему, для нее неожиданная, потому что не пыталась кричать или убежать. Хотя здесь место тихое, даже если будешь во все горло орать, никто и не услышит…

      – Ценные вещи, деньги пропали?

      Участковый покачал головой.

      – В сумочке почти семнадцать тысяч, на руке часики, золотой браслетик-цепочка, сережки золотые. Следов сексуального насилия нет. Да и одежда на ней не повреждена. Кто-то сзади накинул удавку и почти сразу опустил на землю. Видишь, как нога у нее подогнута?

      Участковый показал на нарисованный мелом силуэт, но Кудеяров смотреть не стал.

      – На этой улочке, судя по заборам, не бедные люди обитают, – заметил он. – Неужели нет камер наружного наблюдения?

      – Есть, разумеется. Сейчас Погудин как раз этим занимается. Он, кстати, помог и оцепление организовать. А то набежала бы толпа, затоптали бы следы. То есть толпа набежала, но ее оттеснили, а потом все разошлись, потому что все равно ничего издалека не видно.

      – Погудин? – попытался вспомнить Павел. – Знакомая фамилия.

      – Знаешь ты его. Погудин был начальником районной ВОХР. А потом, после всех перетурбаций, здесь осел, открыл охранную фирму. Устанавливает сигнализации на дома, на автомобили. Охраняет магазины местные. Сейчас он пошел по соседям, проверять записи камер наружного наблюдения. Его собственный дом, кстати, первый по четной стороне. Так что почти у него под окнами это и произошло. Но Алексей Алексеевич говорит, что из-за этих туй вряд ли что видно будет – так плотно их тут насажали.

      – Другие соседи видели что-нибудь? Опрашивали их?

      Францев кивнул. Помолчал и произнес:

      – Никто и ничего. Да тут уважаемые люди живут. Сам знаешь.

      – Не знаю. Эту улицу уже после меня проложили. При мне здесь лес был. Сосны, полянки. Пьяницы в летнее время приходили бутылочку распить, компашки собирались летом на шашлыки, но за это я гонял, а потому мало кто к озеру ходил.

      На дорожке появился плотный человек лет сорока пяти и направился к ним. Это и был Погудин. Подошел, поздоровался за руку с Павлом и поинтересовался:

      – Есть ли какие-нибудь версии у следственного комитета?

      – Он только что приехал, – объяснил за Павла