Танец на берегу

      На пустынном острове не было ни души, лишь в зарослях, где-то недалеко, доносились голоса животных. В розово-багровом небе кружили чайки, высматривая в воде океана добычу. По берегу лилась музыка саксофона группы The Fugees «Killing Me Softly». Она стояла передо мной в чудесном белом платье, которое в закате солнечных лучей давало лёгкий розовый оттенок. Ноги её были босы, мокрые от воды и с налипшим белым песком. Я подошёл, нежно притянул её к себе и стал кружить с ней в танце. Волосы её падали на лицо и закрывали его почти полностью, но сквозь них я видел её красивые карие глаза, прячущиеся за длинными чёрными ресницами, нежные, как малиновое суфле, губы и чудесную родинку на левой щеке. Она смотрела на меня и улыбалась, а солнце катилось за горизонт, медленно, в такт чарующему голосу саксофона, а мы танцевали в набегающих на наши ноги тёплых волнах Тихого океана… Как хотелось, чтобы музыка не прекращалась до самого утра. Солнце уже закатилось за горизонт, словно потонув в океане. Над макушками могучих деревьев взошла луна, яркая, словно начищенное столовое серебро, вокруг неё звёзды просыпались, открывая свои глаза. Музыка продолжала играть, сменяя композиции одну за другой. Она, склонив голову, положила мне на плечо и обвила шею руками. Я держал её стройное тело обеими руками. Зазвучала песня Челентано «Angel», мы продолжали танцевать по колено в воде. Опустив голову ей на плечо, я уткнулся носом в нежную, атласную кожу шеи и вдохнул аромат её тела, запах её волос. В голове стал опускаться туман, я словно пьянел, с каждым вдохом тумана становилось всё больше и больше, сердце бешено стучало, руки от притока адреналина немного тряслись. Чтобы она этого не заметила, я прижал её сильней к себе, гладя её по спинке. Под песню «Angel» мне казалось, что я держу в руках самого настоящего ангела. Руки гладили её грациозную спину, а мне казалось, что я глажу её мягкие нежные крылья ангела. Сам того не замечая, мои губы прикоснулись к её шее и стали осыпать её поцелуями сверху вниз и обратно. Я почувствовал, как её тело начало трепетать, а дыхание её участилось, и стало слышно, как она дышит. Губами ощущал биение сердца на её артерии на шее. Губы стали медленно подниматься к её лицу, осыпая каждый миллиметр шеи, и приближались к её ушкам, задержавшись и удостоив их вниманием, покусывая и слегка втягивая губами, постепенно переходя и осыпая её щеки и глаза, которые она прикрыла. Наконец-то мои губы достигли своей цели и впились, жадно упиваясь вкусом её поцелуя. Её губы были влажные и горячие, они так страстно впивались в мои губы, что мне казалось, что ко мне прикасались раскалённой железкой, иногда покусывая мои губы. Я был опьянён, руки судорожно бегали по всей спине, сами того не ведая, расстегнув замок на платье, которое, скользнув с её плечиков, упало к ногам, и она предстала предо мной словно Ева пред Адамом. Её руки скользнули по моему телу, пронизывая меня как будто электрическим током, и, задрав вверх мою футболку, она стянула её и резко отбросила в сторону и впилась снова в мои губы, обвив руками, схватилась за спину, слегка царапая её ногтями. Её стройную фигуру луна озаряла своим белым светом, и она смотрелась словно скульптура Леонардо да Винчи, которой можно было любоваться часами, разглядывая каждый уголок её тела. А в голове крутилась песня Портного:

      Но я не мог удостоить себя такого счастья – наслаждаться глазами, я прижался к её телу ещё сильней, ощущая каждой клеточкой тела прикосновение её кожи. Почувствовав руками гладкую как шёлк кожу, по моим венам побежала бурлящая лава крови. Тут заиграла страстная гитара Джесси Кука и его знаменитая композиция «Tempest», что переводилось как «Буря». Вот тут и началась та самая буря страстей и слияние двух огней. Танец страсти и языков пламени двух дышащих жаром огней…

      Больше не в силах себя сдерживать и перестав слушаться своего рассудка, мои руки и губы начали бешено изучать каждый миллиметр её тела, скользя по всем уголкам её миниатюрной фигурки. Её тело дрожало и извивалось от каждого прикосновения моих губ, языка и пальцев. Из приоткрытого слегка рта доносилось еле слышное постанывание, иногда доходящее до звука, похожего на рычание львицы. Руки её, вцепившись в мою голову, яростно ерошили мои волосы. Иногда она сжимала руки так, что мне казалось, что сейчас она в порыве ярости вырвет мне клок волос, до боли, но боль только ещё больше меня раззадоривала, отчего я ещё яростней сжимал руками её тело, впивался губами, зубами, иногда покусывая её нежнейшую кожу.