Несколькими днями ранее посыльный принес викарию записку – его давно болевшему другу, доктору Майклу Голду, стало хуже, и он просит дорогого Джона немедленно прийти для разговора чрезвычайной важности.

      Священник тотчас отправился к доктору. Четверть часа спустя он уже подходил к огромному мрачному дому, выстроенному дедом его друга. В саду перед домом ему встретилась молодая племянница Голда, миссис Роуз Делмор, с очаровательной белокурой малышкой Элис на руках.

      – Дорогой викарий, проходите, пожалуйста. Дядюшка так ждет вас!

      – Как он, мисс Роуз? Ему хуже?

      – Боюсь, что да. Ох, похоже, не вовремя мы приехали погостить.

      – Что вы, голубушка, Майкл так любит и вас, и вашу дочурку. Как дела, Элис, дорогая?

      Малышка застенчиво спрятала личико в кружевном воротнике матери. Викарий ласково погладил ее кудрявую головку, поклонился Роуз и заспешил к дому.

      Дворецкий Уоткинс проводил гостя в спальню Голда. Тот действительно ждал друга с большим нетерпением.

      – Джон, наконец-то! – воскликнул он, приподнимаясь на кровати. – Возьмите вон то кресло и садитесь поближе. Мне нужно многое вам рассказать. Это долгий разговор, и я хотел бы покончить с ним, пока у меня еще остались силы.

      Удобно устроившись в предложенном кресле, викарий заботливо взял друга за руку:

      – Майкл, вы уверены, что не хотите отдохнуть?

      – Джон, поймите, для меня сейчас самое важное – рассказать вам всё. Я знаю, мне совсем недолго осталось… Никого и никогда не посвящал я в историю своей жизни, я просто не в силах умереть с этой тайной. Пусть это будет моей исповедью. Должен же я воспользоваться тем, что мой лучший друг – пастырь Божий.

      Он невесело усмехнулся, но тут же лицо его снова стало серьезным и торжественным. Он глубоко вздохнул и, словно приняв непростое решение, начал:

      – Джон, я очень стар…

      – Да, друг мой, мы оба уже не мальчики, – кивнул викарий и погладил Голда по руке. – В сентябре вам стукнет семьдесят два, не так ли? Да и я не намного моложе.

      Но тот решительно покачал головой:

      – Нет, мне давно уже не семьдесят два. Многое из того, что вы знаете обо мне, неверно. Я француз, а не англичанин. Мое имя Рене Легран, я родился в Париже в 1495 году.

      Не обращая внимания на недоуменный взгляд викария, Голд начал свое неспешное повествование. Говорил он долго, иногда прерываясь, чтобы вытереть пот со лба или выпить глоток воды. Через несколько часов силы его закончились, и он обессиленно опустился на подушку.

      – Позвольте мне немного отдохнуть, Джон, а потом я продолжу, – пробормотал он и мгновенно уснул.

      – Великий Боже, как здесь ужасно!

      – Ну что ты, милый. Посмотри, какие красивые дома, – возразила Мадлен, выглядывая из повозки.

      – Ты думаешь? – Клод с сомнением посмотрел на жену. – Народу-то! Отродясь столько не видывал. А улочки какие темные, узкие, никакого простора. То ли дело у нас в деревне.

      – Клод, милый, ты же так хотел сюда переехать…