– Говорят, нынешней ночью нас покинул Дональд Каллахен, – произнёс Бен.

      Мы сидели в столовой хосписа Девы Марии за завтраком.

      – Сколько ему было лет? – спросил я.

      – Восемьдесят семь, – произнёс Бен. – Говорят, его сердце остановилось.

      Я сидел и размазывал по тарелке вишнёвый пудинг, больше похожий на лепешку коровьего дерьма, размазанную по земле.

      Мои дети отправили меня в хоспис четыре месяца назад. После того, как на меня напала стариковская чума – Альцгеймер, я стал для них обузой. Болезнь была в слабой форме, но стремительно прогрессировала.

      Бен уставился на меня.

      – Что? Прости, я задумался.

      – Я говорю, что некоторые из тех, кто ещё в своём уме, думают, что Дональд умер не по своей воле.

      – И что же ты хочешь мне сказать? Один из таких же, как мы мертвецов решил ускорить уход на покой бедняги Дональда?

      – Говорят, это одна из медсестёр.

      – Чушь собачья! – бросил я.

      Бену было восемьдесят четыре, всего на два года младше меня, он подцепил ту же заразу что и я. И сейчас во время нашего разговора, мне казалось, что бедняга совсем выжил из ума.

      Завтрак подошёл к концу. Мой вишневый пудинг так и остался на тарелке.