Мда… Со мной всегда происходят какие-то судьбоносные или нетривиальные события в это время года, но этот раз переплюнул все, что было раньше, а было не мало. В двадцатых числах октября, конкретнее, двадцать третьего, плюс – минус день, со мной чего только не случалось. В детстве я ломал сначала руку, потом ногу, в два разных года. В этот же злосчастный день мое сердце первый раз разбилось, в юношескую пору. Меня грабили, я проваливался в канализационный люк, выигрывал в лотерею, все самые значимые события происходили в этот промежуток времени. Но, как я уже сказал, в этот раз все круче. Итак, сегодня, двадцать третьего октября, на пороге передо мной, двадцатилетним оболтусом, стоит девушка, передавшая мне письмо, в котором сказано, что она моя дочь. На вид она моя ровесница. Позже выяснится, что она меня еще и старше. Я думал, что привык ко всему. Искренне верил в свой скептицизм, и в то, что меня трудно удивить. Сначала, я решил, что это забавный розыгрыш, устроенный кем-то из моих друзей. Они знали, что в этом году после очередного неудачного романа, я мучился с разбитым сердцем, старательно изображал из себя овощ, а значит, был совершенно не готов к уготованным мне потрясениям. Я просто закрылся дома, и планировал провести эти три дня максимально бесполезно, поедая доширак, валяясь в кровати, смотря глупое кино и всецело предаваясь унынию в компании эшелона пивных бутылок. Вот и попробуйте представить себе эту картину. Темный коридор, в котором едва горит последняя лампочка. На пороге девушка, одетая уже почти по-зимнему, от ее куртки еще веет безснеговым холодом, безраздельно правящим за окнами теплой квартиры. Напротив я, в пижамных штанах, драной рубашке, наспех накинутой, с проклевывающейся щетиной, явно помятый от того, что спал не пойми где, в черт знает какой позе, нежно попахивающий закоренелым и бесстыдным холостяцтвом, недоуменно пробегающий строки письма, которое уже почти выучил. Перечитал, наверно, уже на восьмой раз. Почерк мой. Я не знаю больше ни одного человека, использующего такие слова, и так рисующего заглавные буквы, а главное – пишущего бумажные письма. Никому даром не надо было бы так детально подделывать мой почерк. Мда. Ситуация тупиковая.

      – Может чаю? – выдал я от безысходности. Она явно замерзла, а выставить ее за дверь мне не позволят воспитание и проклятое любопытство.

      – Спасибо, было бы чудесно.

      – Вы извините за мой вид, я никого не ждал.

      – Ничего, так бывает, когда приходишь без приглашения.

      Я помог ей снять куртку и проводил до кухни. Усадил на табуретку. Долго вспоминал, как надо ставить чайник. Пакетов не оказалось, пришлось искать заварку. Потом вымыть две кружки.

      – У меня ничего нет к чаю, прошу простить. Есть доширак. Подойдет?

      – Не отказалась бы.

      – Хорошо… – добрых пятнадцать минут у меня ушло на обеспечение нас чаем и лапшой. Бормотание и решение не самых простых задач в условиях затяжной осенне-холостяцкой депрессии помогало мне не думать о том, о чем думать не хотелось. Но, вот, все на столе, вилки в руках. Каждый из нас уставился в свою тарелку. Градус неловкого молчания грозит дойти до точки кипения. Надо что-то сказать. Я не из тех, кто будет кричать про глупую шутку, и махать руками. Как минимум, все произошедшее весьма интересно. Даже если это и запоздалый первоапрельский прикол. Хотя, опыт двадцати лет говорит мне об обратном. Ничего более настоящего не бывает в жизни, чем эти дни.

      – Это все странно, – начал я.

      – Да уж.

      – Кто, говорите, дал вам это письмо?

      – Моя тетя. Мамина сестра.

      – Понятно. А адрес мой вы как узнали?

      – Он был указан в моем письме.

      – Ваш отец и вам тоже написал письмо?

      – Да. Тетя рассказывала мне, что вместе со мной ей «в наследство» достались эти два письма. Одно предназначалось мне, как подарок на двадцатидвухлетие, второе для… вас.

      – Нет, если ты мне будешь выкать, это невыносимо. Лучше на «ты», – я замолчал ненадолго, но мысли все равно желали думаться вслух. – Странно, все это очень странно… Выходит, ты не знала ни матери, ни отца, и тут внезапно эти письма… Оригинально. Подожди, ты, говоришь, это подарок? Значит, у тебя день рождения был недавно?

      – Он