История, которая меняет. Илья Валерьевич Гальчинский
Читать онлайн книгу.
а цветов, начиная от бирюзы мартовских рассветов, томной синевы жарких июньских дней и заканчивая тяжелым свинцом февральских морозов, словно прелюдия в симфонии времени, щедро приоткрывает завесу тайн скрытых в глубинах, где подгоняемые розой ветров парусники небес, очарованные таинственной увертюрой жизни, преследуют собственные, не отмеченные ни на одной карте, горизонты.
Всякий раз, перед посадкой на самолет меня охватывает необъяснимый, гнетущий, вплетающийся в подсознание страх, а вслед за ним, приходит и шепот сомнений. Вероятнее всего это не более чем проявление той самой аэрофобии, перед которой даже у самых стойких и уверенных в себе храбрецов, закрадываются определенные нотки вполне объяснимого волнения.
Раздавшийся шелест привлек мое внимание. Рядом со мной сидела женщина азиатской внешности. Темные, густые волосы несколькими прядями спадали на хрупкие, маленькие плечи. В руках она держала раскрытый глянцевый журнал. Судя по несколько расслабленному выражению ее лица, она не вчитывалась, а просто просматривала целую серию небольших, но довольно качественных фотографий. Я невольно улыбнулся. Причиной этому был тот факт, что в силу своей профессиональной деятельности мое имя не раз проскальзывало среди всех этих заботливо отредактированных картинок и длинных черных верениц, аккуратно сложенных в определенном порядке, символов.
Над головами у пассажиров загорелся небольшой желтый круг. Это означало, что скоро нас ждет маневр. Я машинально проверил насколько надежно затянут мой ремень безопасности. Огромный, белоснежный авиалайнер начал неспешно ложиться на правое крыло. В самолете любое, даже самое незначительное событие сопровождалось для меня целой чередой неприятных ощущений. В такие моменты я начинал испытывать дискомфорт, от непроизвольного сжатия руками подлокотников и заканчивая легким тремором где-то в области коленных чашечек.
Как-то раз я поделился своими мыслями по поводу тревог перед полетами с одним приятелем, который варился в том же котле, крутился на том же поприще и жарился вместе со всеми нами в масле сплетен, выдумок и жажды хоть какой-нибудь сенсации. Его ответ звучал примерно так: «Стефан, а как много литературных гениев погибло в авиакатастрофах?» И выдержав вопросительно-театральную паузу продолжил: «Если ты собираешься стать первым, то очень прошу известить меня о своих намерениях заранее. Это будет просто сенсация». Успокаивая себя мыслями, что этой самой «сенсацией» я стану еще не скоро и что, по статистике, самолеты продолжают уверенно удерживать свое право называться самым безопасным видом транспорта из всех возможных, я еще раз подергал ремень безопасности и приготовился к посадке.
Тем временем мы начали снижаться, о чем пассажиров монотонным, совершенно лишенным эмоций голосом, известил командир воздушного судна. А за тем стюардессы, милейшие существа, которые словно очаровательные бабочки или сказочные аэро-феи, суетливо начали порхать между рядов, напоминая о скором завершении полета. Вежливо-деликатными прикосновениями они сноровисто проверяли верно ли пристегнуты пассажиры и поднимались в полный рост для того чтобы плотнее прижать и без того закрытые крышки, недостаточно вместительных багажных полок. Мы уже вынырнули из облаков, и я смог оценить все разнообразие открывшихся пейзажей вечнозеленого Рио де Жанейро. Удивительного курортного города, одного из самых живописных стран Южной Америки. Покрытые густой растительностью холмы сменялись ровными, порабощенными индустрией площадями, длинными, как будто небрежно брошенными через заливы мостами и какими-то маленькими, едва различимыми строениями. Наблюдая за раскинувшимся разнообразием, я начал сожалеть о том, что мой фотоаппарат покоился в надежном кейсе, внутри большого черного чемодана в багажном отсеке нашего самолета.
Я вспомнил времена, когда мы целыми группами молодых журналистов, налегке, не задумываясь о комфорте, летали в поисках того, о чем не имели ни малейшего представления, давно прошли. Сейчас я не мог представить ни одного дня без своего любимого набора бритвенных и банных принадлежностей, пары свежих рубашек, нескольких пар удобной обуви, и огромной записной книжки, в которой, вот уже на протяжении нескольких лет, записывались номера, связывающие в единую сеть, не просто города и страны, а нечто большее – целая жизнь на белых, пронумерованных листах. Каждый человек находился в своей графе. Ему предназначалось определенное сокращение, а иногда просто название того места в котором он жил или работал. Еще там были адреса любимых заведений, разбросанных по всему миру. Бары, в которых можно было получить отличную выпивку и понаблюдать за ярыми поклонниками различных видов спорта. Рестораны, наполненные вкусной едой и не менее достойными напитками. В этом блокноте были все места, которыми обзаводится человек, чья жизнь неразрывно связанна с командировками. Я любил командировки. Меня никогда не удивлять поражать райские уголки этого, известного нам Мира. То, перед чем любой турист остановится и попросит прохожего сделать пару, по его мнению, замечательных кадров, а бывалый путешественник просто задержит свой понимающий взгляд, я же пройду мимо заметив, но не оглянувшись, оценив, но не предав значения. Я в своем роде был изгоем клуба странников. Я был вечный турист, приезжающий куда-либо лишь за тысячей фотографий,