Заслуженное счастье (сборник). Лидия Чарская
Читать онлайн книгу.
больной со здоровыми юными созданиями в одной комнате по меньшей мере непредусмотрительно в смысле заразы, не говоря уже о злейшем кашле, который, разрывая грудь больной каждые четверть часа, не может способствовать спокойному отдыху ее воспитанниц в ночное время.
Обе они, и бывшая, и настоящая наставницы, стояли теперь в углу дортуара[15], отгороженном широкими ширмами от остальной, большей части помещения, уставленного двумя рядами узких кроватей. Здесь, за ширмами, было так же шумно, как и там, в общей части дортуара. Каждое слово воспитанниц, произнесенное даже вполголоса, долетало сюда. А Ия так мечтала иметь свой отдельный уголок, свою особую комнату!.. Но умевшая легко мириться с мелочами жизни, она успокоилась и сейчас. К тому же из окна (какая радость, что здесь было окно, в ее уголке за ширмами!) открывалась чудесная картина на темный город, переплетенный гирляндами огней, на черную в этот августовский вечер, со вздувшейся осенней поверхностью Неву, на таинственно замолкший сад, окружавший полукругом эту часть здания.
Частный пансион Кубанской находился на одной из отдаленных окраин города. Здесь Петербург не казался шумной европейской столицей; здесь он скорее напоминал провинцию, и Ия, не любившая шума и суеты, с удовольствием отметила это.
Теперь она стояла у окна, устремив глаза в звездное бархатное небо. Золотые глаза планет ласково мигали сверху. Внизу тихо шелестел деревьями ветер. Через открытую форточку до нее долетал этот шум, смешиваясь с осенним ропотом реки.
Ия смотрела в окно и думала о своих. Что-то поделывают они сейчас, ее мать и веселая шалунья Катя?
Уезжая, она так настойчиво просила Катю поберечь мать. Исполнит ли Катя эту ее просьбу? Сейчас, наверное, они обе сидят за чайным столом. Работница подала самовар. Принесла вкусный варенец с желтой пеночкой. Парное молоко, домашние коржики и ржаные лепешки стоят на столе. Но никто не прикасается к ним. Мать думает о ней, Ие, занесенной судьбой так далеко-далеко от них. И, может быть, плачет… а Катя утешает. Она бывает иногда серьезной и чрезвычайно милой, эта маленькая Катя!
– Мама, милая, не плачьте, – хочется крикнуть Ие так громко, чтобы в далеких Яблоньках могли услышать этот крик, – я вернусь к вам при первой же возможности. Я буду стараться откладывать каждый грош на дорогу. Ведь летом в пансионе занятий нет. Я возьму какую-нибудь переписку на летние каникулярные месяцы и прилечу к вам, мои дорогие.
Эта мысль так воодушевляет девушку, что первые невзгоды здесь, в этом чужом ее душе пансионе, забываются ею сразу. И улыбка трогает редко улыбающиеся губы.
Но вот Ия вздрагивает от неожиданности. До ее уголка доносятся веселый смех, шум, возня, шаловливые взвизгивания и слабый голос Вершининой, умоляющий о чем-то. Вмиг отлетели далеко от белокурой головки Ии сладкие грезы. Она быстро выходит из-за ширм и видит: по дортуару несется неуклюжая, широкоплечая Таня Глухова. За ней безудержной стрелой летит маленькая Струева. Руки Мани покрыты мыльной пеной. Лицо оживлено. Она громко и весело кричит на всю спальню:
– Держите
Дортуа́р – общая спальня для учащихся в закрытых учебных заведениях.