Свет в окошке шатался,

      В полумраке – один –

      У подъезда шептался

      С темнотой арлекин.

      Был окутанный мглою

      Бело-красный наряд.

      Наверху – за стеною –

      Шутовской маскарад.

      Там лицо укрывали

      В разноцветную ложь.

      Но в руке узнавали

      Неизбежную дрожь.

      Он – мечом деревянным

      Начертал письмена.

      Восхищенная странным,

      Потуплялась Она.

      Восхищенью не веря,

      С темнотою – один –

      У задумчивой двери

      Хохотал арлекин.

      Благословляя свет и тень

      И веселясь игрою лирной,

      Смотри туда – в хаос безмирный,

      Куда склоняется твой день.

      Цела серебряная цепь,

      Твои наполнены кувшины,

      Миндаль цветет на дне долины,

      И влажным зноем дышит степь.

      Идешь ты к дому на горах,

      Полдневным солнцем залитая;

      Идешь – повязка золотая

      В смолистых тонет волосах.

      Зачахли каперса цветы,

      И вот – кузнечик тяжелеет,

      И на дороге ужас веет,

      И помрачились высоты.

      Молоть устали жернова.

      Бегут испуганные стражи,

      И всех объемлет призрак вражий,

      И долу гнутся дерева.

      Всё диким страхом смятено.

      Столпились в кучу люди, звери.

      И тщетно замыкают двери

      Досель смотревшие в окно.

      Она стройна и высока,

      Всегда надменна и сурова.

      Я каждый день издалека

      Следил за ней, на всё готовый.

      Я знал часы, когда сойдет

      Она – и с нею отблеск шаткий.

      И, как злодей, за поворот

      Бежал за ней, играя в прятки.

      Мелькали жолтые огни

      И электрические свечи.

      И он встречал ее в тени,

      А я следил и пел их встречи.

      Когда, внезапно смущены,

      Они предчувствовали что-то,

      Меня скрывали в глубины

      Слепые темные ворота.

      И я, невидимый для всех,

      Следил мужчины профиль грубый,

      Ее сребристо-черный мех

      И что-то шепчущие губы.

      Явился он на стройном бале

      В блестяще сомкнутом кругу.

      Огни зловещие мигали,

      И взор описывал дугу.

      Всю ночь кружились в шумном танце,

      Всю ночь у стен сжимался круг.

      И на заре – в оконном глянце

      Бесшумный появился друг.

      Он встал и поднял взор совиный,

      И смотрит – пристальный – один,

      Куда за бледной Коломбиной

      Бежал звенящий Арлекин.

      А