Короткие романы. Геннадий Логинов
Читать онлайн книгу.
дедушка Фрейд, в традиционном искусстве он ищет бессознательное, в сюрреализме – сознательное.
– К чему себя сдерживать? – поинтересовался другой. – Отошли от фигуративных образов к импрессионистским мазкам, от импрессионизма к супрематическому квадрату – и что, всё? Нет, не всё! Останавливаться нельзя! После чёрного квадрата должен быть голый холст! Затем – дырка на холсте! Затем – рама без холста! Потом – сожжённая рама!
– Помилуйте, сударь, ну, в конце концов, нельзя же настолько выставлять себя дилетантом и профаном. И нет, дело вовсе не в том, что король голый. Просто эстетическое чувство – это ещё не всё. Произведение искусства, – это не только «что», но, как минимум, ещё и «как», «почему» и «зачем». Без образования, без необходимых знаний эстетическое чувство неполно, бесполезно. Именно поэтому, столкнувшись с требовательным произведением, не готовый к восприятию в лучшем случае пожимает плечами. Нужно учить язык искусства. Говорить, что «я тоже так могу» или «чем это лучше того, что создадут подмастерья за пять минут» – неправильно так же, как спрашивать, чем Аристотель лучше современных выпускников философского факультета. Дело не в том, что кто-то может или не может «так же», а в том, что произведение нельзя вырывать из семиотического контекста, философской системы, идеологии, биографии создателя. Потому внешне схожие объекты, написанные разными людьми в разное время и при различных обстоятельствах, не будут тождественны друг другу. Один вкладывает смысл, другой слепо копирует. Один имел мотив и причины написать то, что написал, другой мог бы, но у него не возникло бы такой идеи, мотива, причины и желания. И он не был бы готов посвятить целую жизнь отстаиванию своего видения и жизни в ключе той философии, из которой он бездумно вырвал символ, не понимая его значения. И не надо мне тут заявлять, что автор мёртв. «Измы» возникали вовсе не от невозможности работать в классическом ключе, – отвечали ему.
Подойдя поближе, человек в цилиндре обнаружил в кубических зарослях тессерактовый стол с парой кресел и диванов, на которых расположились другие незнакомцы в цилиндрах. Впрочем, некоторые ходили поблизости, промышляя сбором бутылок Клейна, или пытались изгнать демона Максвелла. На столе находилась коробка с котом Шрёдингера, перевязанная лентой Мёбиуса. Подле неё лежали седовласый револьвер и ханойская башня. В кустах неподалёку мирно пасся укрощённый рояль.
Одни незнакомцы утверждали, что творчество – это стихия, неподвластная логике, другие заявляли, что искусство подобно математике и требует филигранных вычислений.
– Ну, надо же! Судя по всему, это черновые наброски, варианты того же образа! – присмотревшись, заключил он. – Но только ни один из них не сформирован в полной мере, как я. Кто-то похож на размытый контур. Кто-то на абстрактную композицию. У кого-то детально прописано лицо, но при этом амёбообразная фигура. У кого-то, кроме усов и цилиндра, нечем прикрыть срам. И далее в том же духе… Кхм… Несчастные! Жертвы