Долгожитель

      Молодой барин Прохор Герасимович сидел в гостиной в ожидании вестей из столицы. Матушка императрица Елизавета Петровна была совсем плоха. За всю зиму она только один раз была на празднике в честь Св. Андрея Первозванного. «Как она укрепила наше дворянское сословие! А что дальше-то будет?» – беспокоился Прохор Герасимович, и не он один. Все помещики в округе с тревогой ждали перемен. Что думает об этом сосед его Михайло Романович? У его супруги именины завтра. Что бы ей за подарок приготовить? Были бы именины у самого Михайла Романовича, – тут бы он не сомневался, – подарил бы борзую. Михайло Романович оценил бы. А что подарить супруге его?

      От размышлений его отвлек староста, вошедший в гостиную и остановившийся на пороге.

      – Чего тебе?

      – Фекла, жена Поликарпа, родила четвертого сына.

      – И каков он?

      – Да такой же крепкий, как и его братья. Не болели ни разу. Хорошие мужики вырастут. Работники будут отличные. Как назвать младенца?

      – Назови Прохором и отошли его в подарок супруге Михайло Романовича, у нее именины завтра. Ступай.

      Старая барыня сидела, разбирая бумаги в кабинете мужа. Прошло уж сорок дней с его кончины. Детей у них не было. Завещание он не оставил. Всеми делами теперь должна была заниматься сама. В сундучке с надписью «Не продавать» она нашла бумаги. Это была купчая на Прохоровку: маленькую деревню с десяток крестьянских дворов. «Почему ее не продавать?»

      Барыня позвонила в колокольчик, и вскоре в дверях появился приказчик Елисей Филиппович.

      – Скажи-ка, Елисей Филиппович, почему Прохоровку не велено продавать? Продать бы всех крестьян, пока свободу им не дали. Да кто ж теперь купит! Так, почему муж не велел продавать?

      – Так там же Прохор живет, – ответил приказчик.

      – Что за Прохор?

      – Вечный Прохор. Из-за него барин и купил эту деревню. Вся округа ходит на него смотреть.

      – А что в нем такого, чтобы на него смотреть? – удивилась барыня.

      – Он же родился в год смерти императрицы Елизаветы Петровны.

      – В год смерти Елизаветы Петровны? Что же, ему сто лет, что ли?

      – Сто лет, матушка, – ответил приказчик. – Вот к нему народ и ходит, чтобы посмотреть и послушать. Помнит он все хорошо. Все, что было с ним и в округе. Его и дарили, и продавали несколько раз, и на войне он был, а все живет. Вся деревня из его детей, внуков и правнуков состоит. Работящие все и крепкие как на подбор. И хворь их не берет. Вот барин и не продавал деревню, сколько его ни просили.

      – Они, наверно, могут и надел с усадьбой выкупить и получить полную самостоятельность и свободу?

      – Могут, скорей всего.

      – И деньги немалые?

      – Выкуп составляет годовую сумму оброка, умноженную на 17.

      – Поеду я посмотрю эту Прохоровку, – решила барыня. – Вели закладывать лошадей.

      Уже вечерело, когда они подъехали к деревне. Карета остановилась возле усадьбы в центре деревни. Выбежали мужики и бабы. Детишки собрались вокруг и смотрели с любопытством на барыню и приказчика, вышедших из кареты и поднявшихся на крыльцо.

      В просторной комнате на лавках сидели мужики. Они встали и поклонились в пояс и остались стоять, пока барыня не дала знак садиться. У стола в центре на широкой лавке лежал старик.

      – Ты Прохор? – спросила барыня, подходя и садясь напротив.

      – Я, – хрипло ответил старик.

      – Сто лет тебе?

      – Нет еще. Я родился, когда матушка императрица Елизавета Петровна жива была. А она в декабре умерла, а сейчас февраль только. Но я доживу до ста лет, – неожиданно страстно проговорил он. – И своего первого прапраправнука увижу. Маруська вон на сносях.

      Прохор замолчал, закрыв глаза, набираясь сил.

      Барыня молча смотрела на старика. Наконец, старик открыл глаза и произнес:

      – Правду ли говорят, что царь-батюшка дает вольную? Свободу дает.

      – Правда, но ее выкупить надо, и деньги немалые, – ответила барыня.

      – Свобода любых денег стоит.

      – А не боишься свободы? – спросила барыня, и мужики одобрительно зашептали.

      – Я не боюсь, – ответил Прохор, – а они вон боятся, – кивнул он на свою родню.

      – Не бойтесь, – сказал он, обращаясь к мужикам.

      – Меня, как только я родился, подарили вместо борзой супруге Михайло Романыча на именины. А Михайло Романыч обиделся, что меня вместо борзой принесли. А сколько раз меня продавали! С семьей разлучали, – Прохор отвернулся.

      Успокоившись, он продолжил, уже обращаясь к барыне:

      – Я не умру, пока царь-батюшка не подпишет манифест. Я хочу умереть свободным, и мой прапраправнук родится свободным. А выкуп мы заплатим. Свободный человек такие чудеса может совершить! Русскому мужику если свободу дать, – он на секунду