Рубиновый цветок на скатерти старинной

      и томик Гете золотой.

      Еще горит свеча, угли камина

      мерцают темно-красною каймой.

      Еще осталось время до рассвета,

      еще не пробил роковой брегет.

      Есть время отыскать ответ,

      быть иль не быть российскому Гамлету…

      Очам природы дела нет

      разгадывать узоры снов, и не в новинку

      им локоны девичьи. В невидимку

      она играет с шапкой. Гаснет свет.

      И видит в зеркале сквозь дымку

      зеленые глаза, малиновый берет..

      Зеленые глаза, малиновый берет.

      Идет под ручку с генералом.

      И словно невечерний свет

      улыбка на лице ее усталом.

      Мы начинаем говорить слова,

      когда все сказано и слов уже не надо.

      Но тишина любому слову рада,

      доказывающему, что ты жива.

      Течет судьбы безликая лавина.

      Разведены мосты, и идол медный,

      заносит снег. Евгений бледный

      вновь у окна. Бьет ночи половина.

      Конверт с запиской исповедной.

      И на свечах наплывы стеарина.

      И на свечах наплывы стеарина.

      На сцене ночь по-летнему светла.

      И маленькая балерина

      всегда нема, всегда мила.

      Да, мы живем не в парадизе,

      но ноша тяжкая (для некоторых) легка.

      И Мона Лиза бедной Лизе

      улыбку шлет через века.

      С далекой самой из комет

      вселенским странником в пыли

      Из галактической дали

      вернулся. С корабля да в свет.

      Встречай же, Веда Конг, посланника Земли!.

      А на плече точеном поцелуя след.

      А на плече точеном поцелуя след.

      И в спутниках ей недостатка нету.

      Колье алмазное, малиновый берет…

      Евгений – к выходу: «Карету мне, карету».

      И думал удивленный зритель:

      «Слегка Евгений осовел.

      Сказал, что и Дидло ему уж надоел.

      Смотрите-ка, каков ценитель!»

      Змея ползет по тонкой ножке,

      бокала звонкого и вот

      свой яд смертельный отдает.

      Танцует девочка, как мило.

      А снег идет, снег идет

      У Черной речки, – где свиданье было.

      У Черной речки, – где свиданье было

      назначено в начале февраля,

      где стихотворца Пушкина убила

      не пуля, не предательство царя…

      Не пуля Ленского убила,

      не пуля, а Стрела

      Быть может, в Тютчева нацелена была,

      случайно путь свой отклонила,

      сразила Ленского сначала.

      Учил бы ты, Онегин, пистолеты,

      чтоб пуля на свиданье этом

      хотя бы в сердце другу не попала.

      На том свиданье, что было поэту

      назначено когда-то после бала.

      Назначено когда-то после бала

      свиданье было в глубине аллей.

      Она пришла, ни слова не сказала,

      и только жестом тихим показала идти за ней.

      Аллея кончилась. А дальше Млечный путь

      и купол звездный без предела.

      Сама она, бесплотная, взлетела,

      а он уж как-нибудь.

      Несчетно звезд мерцало и сияло,

      но ни одной уже не нужно мне…

      Я был в Кассиопее, в золотом Овне,

      В Геракле, в Близнецах, в Триангулюм Астрала…

      Киль,