Шах королевы. Вера Колочкова
Читать онлайн книгу.
дет насмарку. Чужие эмоции, они же цепкие, как репей, и никакого иммунитета от них нет. У других есть, а у нее – нет. Но ведь не объяснишь причину опоздания отсутствием иммунитета! Не поймут. Засмеют. Хотя если набраться смелости, то можно презреть все объяснения как таковые и общественный транспорт заодно. Подумаешь, на работу опоздала!
Наташа грациозно поднесла к глазам крохотный циферблат золотых часиков, еще раз чертыхнулась про себя, помянув крепким словцом треклятую дисциплину труда. Хотя и не любила она эти противные слова. Но ничего, мысленно произнести их иногда можно. Перчинка здорового драйва любому человеку не помешает. Тем более если этот человек не глуп и к собственной жизни относится как к творческому процессу, а не шагает под барабанную дробь инструкций и правил. И в самом деле, если подумать хорошо и призвать на помощь элементарную логику: какая в ней заложена объективная необходимость, в этой дурацкой дисциплине труда? Когда ее вообще выдумали?! В трудные для страны времена? Ну, правильно, тогда это имело какой-то смысл, а теперь? Что изменится от того, что она придет на работу не в девять часов, а, положим, в десять? Или в половине одиннадцатого? Заводы и фабрики остановятся, реки вспять потекут, показатели валового внутреннего продукта в одночасье изменятся? Нет, ничего такого не произойдет. А она должна по милости этого атавизма утренней прогулкой жертвовать. Несправедливо, однако. Может, и впрямь ну ее к лешему, эту дисциплину труда, и да здравствует разумный эгоизм? И постучим каблучками, да по бульварчику, получив личное законное удовольствие!
Унылая физиономия тринадцатого автобуса уже показалась из-за поворота, и Наташа, вздохнув, решила все-таки ехать. По крайней мере, тринадцатый ее практически до рабочего крылечка довезет. Вот если бы двадцать пятый подошел, то она бы точно в него не села, потому что тогда надо было бы идти через длинный-предлинный подземный переход, через пыльные пронизывающие сквозняки, сквозь взгляды наяривающих на скрипках и гитарах музыкальных умельцев. Взгляды, с жадной надеждой устремленные на прохожих… Наташа всегда испытывала большое неудобство, проходя мимо уличных музыкантов, словно была причастна к их жизненным трудностям и неурядицам, но была не в силах им помочь.
Впрочем, о причастности как таковой в данный момент лучше не вспоминать. Потому что тринадцатый автобус уже подрулил к остановке, с лязгом ощерился гармошкой дверей и плеснул наружу ядом скопившегося в салоне молчаливого пассажирского раздражения. Так что «причастности» этой она сейчас нахлебается, получит вполне добротную порцию, еще и с добавкой. Нет, все-таки прав Саша, сто раз прав относительно второй машины в домашнем хозяйстве. И относительно водительских курсов – тоже прав. Не далее как вчера он снова затеял разговор на эту тему.
Оно и понятно, отчего он его затеял. Неловко ему, конечно, что сам на работу с комфортом едет, а она вынуждена общественным транспортом добираться. Но эту неловкость он сам себе и создал, между прочим. С тех пор как получил должность начальника отдела в своем банке, решил отчего-то, что ему непременно надо на час раньше положенного времени приезжать на работу. Боже ты мой – зачем?! Чтобы встречать с утра подчиненных с деловым лицом и упреком в начальственном взоре? Вроде как я тут уже успел уработаться, пока вы утренние кофеи распиваете… И к ней с ножом к горлу пристал, чтобы она срочно записалась в автошколу. Даже слышать не захотел, что ей эти автомобильные права вообще без надобности. Еще и кокеткой обозвал, когда она попыталась напомнить ему про свою природную рассеянность, про склонность к созерцанию, про абсолютный и безоговорочный топографический кретинизм и про творческую составляющую личности. Ну не умеет она концентрировать внимание на всяких знаках, развязках и перестройках в другой ряд, неинтересно ей все это! А он твердит свое, усмехаясь: не кокетничай, и все тут! Нисколько, мол, ты от других не отличаешься. И все твои душевные вихри-полеты в облаках и девичья мечтательность есть не что иное, как бессознательное кокетство: вот она я какая, вся из себя творческая и порывистая, утонченная и непредсказуемая…
Подхваченная толпой, Наташа моментально влетела в автобус, удачно протиснувшись через бока и животы приготовившихся к выходу на следующей остановке пассажиров. Потом пристроилась в проходе между теткой-тумбой с объемной матерчатой кошелкой и студентом-ботаником благообразного вида. По крайней мере, с его стороны не доносилось ядреных запахов мужской разгульной юности. От него пахло овсяной кашей, крепким кофе и дорогим средством от прыщей. Видно, с материнской заботой ботанику в жизни повезло.
А вот с теткой дело обстояло намного хуже. От нее несло чесноком, да так сильно, что казалось, отголоски съеденного бедолагой с вечера пахучего продукта, успевшего добросовестно перегореть в организме, тут же хищно поглотили Наташин спасительный аромат духов. Моментально напряглась диафрагма, и горло болезненно сжалось в инстинктивном спазме. Нет, только не это! Надо срочно переключать сознание. Благо что она это умеет. Раз – и нет ее! Ушла в иное пространство, дверку за собой захлопнула, и скоро не ждите. И совершенно зря Саша над этой ее способностью посмеивается, иногда очень даже помогает.
Однако ухода не получилось, как она ни старалась. И на кроны деревьев сквозь